– Докрутим!
– Стас, ты там с канистрой! Плесни пацанам по шкалику! Пивом потом отдадите!
– Парни, ну и моцы у вас! Ну, я расперся! Димон, ты секи, какие моцы! Это же «Байер» двадцать седьмого года! Раритет! И – как новый! Ну, клево! Да на таком не ездить, на таком спать надо! Под подушку класть! А второй!..
– Стас, давай скорей! Не успеем – без нас мудил истребят! Раскрошат!
– Успеем!..
Переливаемый бензин пахнет скоростью.
– Козлы в натуре наших отметелили! Ну, мы им щас!..
Клеммы на клеммы, искра. Мотоциклетка Маркова завелась с полтырка. А мотоциклетку Терешкова не нужно и тыркать: лишь поверни ключ. Теперь – крутить мотор!
– Вперед! Вы с нами?
– Да!
Фары не включать, да уже и не надо: рядом тарахтят мотоциклы Стаса и Димона, и света их фар – голубоватого, резкого – хватает на всех. Впереди – перемиг красных стоп-огней.
Теплый задувающий ветер.
Восторг. Туманит голову.
Сколько проехали? Пять километров? Десять?
– Направо!
Узкий съезд, нырок, потом в горку – и вдоль забора. Фонари на заборе и колючая проволока.
– Стоп!!!
Почти обрыв. Вот: это плоская крыша, как в туркестанских аулах, на нее можно войти, не заметив, что это крыша. И двор внизу, обширный двор, залитый ослепительным светом множества фар. Грохот моторов. В скрещении фар – пять автомобилей, распахнутые двери, людская суета.
То, что доносится до слуха, лишь рваный мат. Изредка – смысловое слово.
– …покрошу всех!.. – и в руках одного, что возле машин, появляется карабин-автомат, мечта Виты! – …дорогу, вонючие!..
И Терешков без мысли о чем-либо достает «кольт», досылает патрон и стреляет под ноги этому безумному.
Кажется, вновь что-то взрывается в руке. Вылет пламени на два метра. Пистолет подлетает и бьет повыше лба (синие искры под черепушкой), и тут же выплескивает на лоб горячая струя. А внизу – столбенеют на миг, и этого довольно: мотоциклетки срываются враз, разя и расшвыривая врагов.
Но Терешков уже не видит ничего: глаза заливает липким, и он садится, обхватив голову руками и пытаясь хоть так удержать бег крови.
Подхватили и понесли, и уложили на что-то, отняли руки, сквозь стиснутые веки розовый в прожилках свет.
– Цела кость.
– Так это ж голова…
– Тащи бинт.
– Ну, месилово мы им устроили! Теперь не сунутся, ка-азлы…
– Самим валить надо, менты набегут…
– Свалим. Впервой, что ли?
– Ну у тебя и пушка, братан! Я думал, оглохну.
– Как тот ка-азел подскочил! И про пищаль забыл…
– Ну-ка, открой глаза. Видишь все?
Терешков приподнялся. Заслонился от бьющего света.
