— И что знатная девушка делала одна в лесу, да ещё голая?
Скрип двери. Олово снежного ветра, на миг ворвавшегося в дом, глухой перестук шагов…
Кто-то пришёл.
— Она из свиты королевы или принцессы. Бежала из Окраинной, но её нагнали… Обесчестили бедняжку и бросили в лесу умирать. Спросишь, почему украшения не сняли? Мы их тоже снять не смогли, раз — побрякушки зачарованы явно, и два, если скажешь, что можно было их вместе с головой отрезать — наверное, их целью был не грабёж. Они хотели просто… поразвлечься.
— Но…
— Мам, пап! — а вот и её спаситель явился, похоже. Звучным басом он явно удался в папеньку. — Как девушка?
— Только очнулась, — шёпот Тары истекает нежностью, как патокой. Да, материнской ласки и заботы в этой женщине зашкаливающе много…
— Вы ей рассказали?..
— Конечно!
— Тогда пойду к ней. Она наверняка захочет… поблагодарить меня, — шаги.
— Альмон!
Скрип половиц затихает на миг:
— Что?
— Она ничего не помнит, кроме своего имени… но я знаю, что она из господ.
— Даже так?
— Не забывай о манерах!
— Я само воплощение манерности, — стон отворившейся двери.
Её спаситель входит в комнату: рослый широкоплечий детина, закутанный в тёмный плащ. Сальные чёрные патлы, крошечные глазки, нос даже не горбатый, а холмистый, усы щётками…
При одной мысли о том, что он видел её без одежды, Мариэль передёргивает.
— Здрасьте, госпожа, — красавец расплывается в желтозубой улыбке, — рад видеть вас в добром здравии… Вроде выглядите вы гораздо лучше…
Взгляд, которым этот… медведь ощупывает её ножки, не прикрытые короткой рубахой, Мариэль почти чувствует.
— Как прикажете вас… э… величать?
Мариэль окидывает взглядом комнату. Она редко бывала в крестьянских домах, но сейчас ей хватает взгляда, чтобы определить: хозяева этого дома — крестьяне очень даже зажиточные.
Мариэль косится на тёмное окно, за которым скулит ветер.
Мариэль ищет решение.
Раз за неделю её не нашли — её и не искали: этой чародейской мрази Шейлиреару на поиски хватило бы и дня. Принцесса Ленмариэль Бьорк мертва — даже для мятежников.
Она осталась одна.
Когда она поправится, Фаргори выставят её за дверь — какой бы доброй ни была Тара, лишний рот крестьянам не нужен. Особенно если вскорости этих ртов окажется целых два. Ей и её ребёнку никто не поможет…
Конечно, она может остаться у них в качестве служанки. Вряд ли им нужна служанка в том смысле, в каком привыкла понимать эту должность Мариэль, но лишняя пара рук всегда пригодится. Она может работать на них за хлеб и кров. Делать всю чёрную работу своими нежными ручками, никогда не державшими ничего тяжелее малахитового гребня…
