Та, что гуляет сама по себе - Ева Софман

Паладины огня… Это то, что мы знали всегда —

Кто подарит нам ветер, когда божества не хранят?

Кто коснётся плеча, когда нет ни меча, ни коня,

И найдёт, и удержит, всегда возвращая назад?

Паладины мечты… В ураганах — звездой-маяком

Неизменно светя, чтобы мы успевали на свет.

Ты не видишь лица, да и голос тебе незнаком,

Только это — тот голос, в котором ты слышишь ответ.

Паладины любви… Вот и всё, и нужны ли слова?

Или просто улыбка, и просто костёр и рука…

Подойди. Посмотри. В его взгляде — туман, и трава,

И дороги, и солнце. И радуга. И облака.

Паладины огня… И пути, и полётов во сне,

Это те, кого ждёшь, это те, кто спускается вниз

И живёт среди нас, предпочтя своё небо — земле,

Чтоб вершины и ветер — всем тем, кто тоскует о них.

М. Шейдон

Он пришёл на закате, когда умирающий свет патокой переливался через горы.

Он осадил коня у плетня, и, когда он спешился, подошвы сапог коснулись пыли без единого звука.

Он оглянулся, любуясь безлюдьем. Деревенские улочки вымерли. Даже если бы стрелки часов не указывали на время вечернего чая — здесь, на окраине, всегда было безлюдно.

Он положил руку на калитку, подтолкнул совсем легонько. Скользнув в приоткрывшуюся щель, ступил на мощёную камнем дорожку и бросил через плечо:

— Я позову. Скоро.

Двое наёмников уже спрыгнули наземь. Держа руки на эфесах клинков, косились за плетень, на добротный деревенский дом с белёными стенами — светлый островок в море яблоневых крон вокруг.

Он поднялся по трём ступеням террасного крыльца, и ветер донёс ему в спину обрывки шёпота:

— …те самые Фаргори…

— …так самоуверен…

— …знает, что никто не увидит?

— …а если увидит — сильно пожалеет…

Он коротко стукнул в дверь.

Её шагов он не услышал. Не мог услышать.

— Кто там? — голос за дверью звенел нежными переливами — не хуже альвийских флейт.

Он улыбнулся:

— Боюсь, мой ответ вам не понравится… Ваше Высочество.

Тишина за дверью обратилась в полную противоположность звука.

— Ваше Высочество?

Он прижался щекой к некрашеной двери. Дерево было нагретым и сухим — оно грело, как печка.

— Ваше Высочество, обойдёмся без шума. Мне нужна ваша дочь. Отдайте её, и вас никто не тронет.

— Я вас не понимаю, — её голосом можно было колоть лёд. — Меня зовут Мариэль, и я из семьи Фаргори, что испокон веков живут в Прадмунте и делают сидр, и я простая крестьянка. Если всё это шутка, то чрезвычайно глупая. А теперь — уходите.

— Неплохо, Ваше Высочество. Снимаю шляпу и восхищаюсь вашей выдержкой. Но, боюсь, в этой игре вам выпали плохие карты, и если вы не откроете мне дверь, я открою её сам, только и всего.