Эх, непонятно, что же там с дренеями?
— Можно ли сказать мне?
Дуротан повернулся, удивленный, услышав голос Дрек'Тара. Вопрос был адресован не только к вождю, но и к главе шаманов.
Нер'зул вопросительно глянул на Дуротана, тот кивнул.
— Мой вождь, — выговорил Дрек'Тар. К Дуротанову изумлению, его голос дрожал, — мой вождь, сказанное Нер'зулом — правда. Мать Кашур подтвердила это.
Прочие шаманы клана Северного Волка закивали. Мамаша Кашур? Если Дуротан и доверял кому, так это старой шаманке.
Тут же вспомнилась пещера и холодное прикосновение к лицу, когда он стоял, вслушиваясь и вглядываясь изо всех сил, а Кашур говорила с кем-то, кто был рядом, но кого Дуротан ни видеть, ни слышать не мог.
— Мать Кашур сказала, что дренеи — наши враги? — спросил, не веря собственным ушам, Дуротан.
Дрек'Тар кивнул.
— Настало время всем вождям кланов послушать своих шаманов, как послушал Дуротан, — объявил Нер'зул. — Мы сойдемся снова на закате, и вожди сообщат мне свое мнение. Спросите своих шаманов — они всегда рядом, им вы привыкли доверять. Спросите, что они видели!
Толпа начала расходиться. Осторожно поглядывая друг на друга, Северные Волки побрели к лагерю. Не сговариваясь, уселись кругом, глядя на Дрек'Тара, а тот заговорил медленно, взвешивая слова:
— Дренеи — не друзья нам. Мой вождь… я знаю — вы и Молот Рока из клана Черной Горы провели ночь под их крышами и хорошо отзывались о них. Я знаю, вы думаете, что они спасли вам жизнь. Но позвольте спросить: неужели вам ничего не показалось странным, неправильным?
Дуротан вспомнил ревущего огра, бегущего к ним, замахивающегося дубиной, и то, с какой странной, пугающей быстротой появились дреней. И как раз оказалось, что вечер и домой не успеть…
Нахмурился — неловко и думать, что все это подстроено… но все-таки, все-таки…
— Мой вождь, вы хмуритесь? Я так понимаю, ваша юношеская вера в дренеев поколебалась?
Дуротан не ответил и смотрел не на главного шамана своего клана, а под ноги, ненавидя свое сомнение, но не в силах его побороть. Оно ползло в сердце, ледяное и цепенящее, будто иней зимним утром.
Как он сказал Ресталаану: «Мы, орки, были совсем другими тогда». «Да, другими, — ответил Ресталаан. — Мы наблюдали, как орки возрастали силой, умениями и способностями. Вы нас очень удивили».
И снова ощутил укол обиды и подозрения — будто похвала была искусно скрытым оскорблением, словно дреней считали себя лучше — даже с их неестественно синей кожей, с ногами будто у талбука, длинными ящеричьими хвостами и блестящими синими копытами вместо простых, нормальных ног, как у орков…
