— Говорите же, мой вождь, что вам вспомнилось?
Хриплым, срывающимся голосом он рассказал о скрытом высокомерии дренеев, о внезапном появлении Ресталаана. И о том, что их пророк, Велен, много выспрашивал про орков — и не из вежливости. Был очень заинтересован.
— Само собою, — заметил Дрек'Тар. — Возможность великолепная! Да они замышляли против нас с самого прибытия, сведения собирали. И вот наткнулись на двух наивных детей, готовых взахлеб рассказать про все, что знают! Да это просто подарок!
Предки не лгут ни в малом, ни в важном, а уж в особенности в таком. Дуротан вспоминал события того дня и вечера — и действия Велена казались все подозрительнее. И все же — неужто он настолько преуспел в обмане, что и чувство теплоты и глубокого доверия и у самого Дуротана, и у Оргрима было всего лишь иллюзией, лживым мороком?
Дуротан снова склонился угрюмо.
— Все же я не убежден, — сказал тихо. — Сомнение живо. Однако я не могу рисковать будущим своих людей из-за своих зыбких сомнений.
Нер'зул не предлагал нападать завтра. Он предложил тренироваться, наблюдать, готовиться, сближаться тесней с другими кланами. Этим я и займусь — ради блага Северных Волков и всех орков.
Посмотрел в каждое встревоженное лицо — и просто сородичей, единоплеменников, и в лица тех, кого любил: Дреки, Дрек'Тара.
— Клан Северного Волка будет готов к войне!
Как же легко рождается ненависть из страха!
Это простейшая, врожденная защитная реакция.
Вместо того чтобы подумать о соединяющем нас, мы упираемся в разделяющее, отличающее. Моя кожа — розовая, твоя — зеленая. У меня — клыки, у тебя — длинные уши. Моя кожа нага, твоя — покрыта шерстью. Я дышу воздухом, ты — нет.
Если б мы продолжали упираться в подобные различия, Пылающий Легион никогда не был бы побежден. Я тогда едва ли пожелал бы союза с Джайной Праудмур, не смог бы сражаться плечом к плечу с эльфами. Тогда мой народ не дожил бы до союза с тауренами и Отрекшимися.
Но в дренеях мы увидели лишь рознь. Тогда наша кожа была темно-смуглой, красноватой. Их — синей. У нас были ноги, у них — копыта и хвосты.
Мы жили большей частью под открытым небом, они — под крышами, в городах. Мы жили недолго, а сколько жили они, никто и не догадывался. И неважно, что мы видели от них лишь добро, получали помощь и ответы на все, что нам приходило в голову спросить. Неважно, что они торговали с нами, обучали нас, делились знанием. Все это потеряло значение, когда предки научили нас видеть, сколь отличались дреней от нас, и мы увидели это воочию.
