Кафка затравленно посмотрел на своих орлов. На их лицах отразилась мука недопонимания. Эм-Си с тяжелым сердцем осознал, что его лицо выражает то же самое.
— Что-то, девушка, вы меня загрузили, — сдался Кафка.
— А вы что думали? — Лысюка по-хозяйски прошлась по комнате. — Вы думали, в сказку попали?
Признаться, Эм-Си уже и не понимал, куда они попали и что здесь делают. Лысюка продолжила:
— Это центр загрузки населения.
Вот это она сказала напрасно, потому что все конторы Сахарина Кафка знал наизусть.
— Нет такого центра. — Чувство собственной значимости засветилось в его глазах.
— Совсем? — Лысюка была расстроена.
— Да, — торжествовал Эм-Си. — И вы — пособница врагов.
— Каких? — Девица даже не подозревала, что игра с огнем опасна, она надеялась (и небезосновательно) на кувалду в руках.
— Мумукина и Трефаила. Вы знаете, как они назвали сегодня Вальдемара Некрасовича?
И вот по своей дурости, по своей дремучей, непроходимой глупости Лысюка повторила звук в звук то, что сказал объект обожания в дневном эфире на всю страну, да еще захохотала.
Смех этот поверг Кафку в священный трепет. Если она смеется в лицо ему, Эм-Си Кафке, значит, за ней стоит некая сила, способная уберечь от лап котовцев.
Это заговор.
— Взять ее! — приказал он, но не тут-то было.
Кувалда в худеньких ручках Лысюки летала так быстро, что котовцы не поняли, каким образом оказались на полу в совершенно неудобных позах, не способные к движению. Они и не знали, что девица могла, между прочим, и убить.
Но не убила. Отключила двигательные центры, да и только. Так что спустя полминуты в комнате на своих двоих стояли только Эм-Си и Лысюка, пышущая праведным гневом.
— Ах ты… сикавка. — Лицо Нямни Назуковны, начисто лишенное косметики, внушало ужас, и Кафка дрогнул.
— Дэвушка… Нэ убивай, дэвушка…
Лысюка впервые в жизни победила, причем даже не собираясь побеждать.
Единственное, что оставалось сделать: расстрелять пленных. Однако стрелять было не из чего.
— А что же мне делать? — озадачилась она вслух, глядя в зеркало.
Зеркало отвечало: накраситься.
— Так… — Лысюка нависла над умирающим от страха Кафкой. — Я сейчас схожу домой, через полчаса вернусь. Лежать тихо, потом придумаем, как с тобой поступить.
И, как ни в чем не бывало, отправилась восвояси, штукатуриться. А чтобы Кафка не сбежал, стукнула его кувалдой по ноге.
Все подчиненные недееспособны, Эм-Си сидел с ушибленной ногой на койке Тургения… Оставалось одно — пропадать. Потому что спасти котовцев могло только чудо.
