Карлики-великаны - Алексей Сергеевич Лукьянов

Однажды Тургений предложил Трефаилу:

— Слушай, Сууркисат. А давай сбежим?

— Куда? Мы на острове живем.

Спорить не хотелось: после вчерашнего здорово болела голова. Вернее, головы: несмотря на почти сиамскую привязанность, Тургений Мумукин и Сууркисат Трефаил обладали индивидуальными комплектами рук, ног и постельного белья. Головы у них тоже были свои, отдельные, но болели одинаково.

Бросили монетку. По итогам жеребьевки первым в душевую отправился Мумукин. Послышались шум воды и громкая песня:

— Пи-исьма-а… Письма лично на по-очту ношу-у… Сло-овна-а я роман с продолженьем пишу-у…

Трефаил сплюнул на пол:

— Тебе-то хорошо, а мне думать, как дальше жить…

— Зна-аю, знаю точно, где мо-ой адреса-ат… — Песня прервалась, и Трефаил насторожился: Мумукин наверняка собирался учинить какую-то подлость.

Атмосфера дрогнула:

— В до-оум-ме-е-е-е… где живе-о-о-от… Су-у-рки-и-са-а-а-а-ат.

Снизу бешено застучали. Шум воды в душевой смолк, Мумукин, напевая уже под нос, вышел в розовом халате, ожесточенно вытирая голову.

Взглянул на товарища, покачал головой, продолжил вытирать голову.

— Я помню чудное мгновенье, передо мной я… — Тургений попытался разглядеть себя в зеркале.

— Полотенце отдай, — потребовал Сууркисат.

— Будешь орать — вообще со мной пойдешь! — Мумукин сделал вид, что обиделся, но полотенце отдал.

Хотелось взбодриться. Рискуя выпасть, Мумукин по пояс высунулся из окна.

— Лысюка! Лысю-ука! Выгляни на минутку.

Окно этажом ниже распахнулось, и показалась прозрачная прическа Лысюки.

— Че надо?

— Хочешь, будущее предскажу?

Лысюка открыла рот. Все-таки она была непроходимой дурой.

— Будет у тебя любимый. Красавец мужчина, офицер, котовец. Родишь ты от него мальчика. Вырастет твой сыночек, в школу ходить начнет. Вот тут ему туго придется…

— Почему? — насторожилась Лысюка.

— Потому что звать его будут Лысюкин сын! — Тургений с хохотом втянулся обратно в комнату.

— Придурок бешенства!

Повеселевший Мумукин распахнул холодильник. На дверке допотопного агрегата кто-то нацарапал твердым острым предметом: «Оставь надежду всяк, сюда входящий». В недрах агрегата валялся лишь значок

«Передовик производства». Сколько Тургений себя помнил, этот значок преследовал его и встречался в самых неожиданных местах, вплоть до аппендикса, который Мумукин удалил себе в прошлом году перед зеркалом (операция сопровождалась сальными шуточками Трефаила, державшего зеркало, и непрерывным стуком Лысюки, потому что орал Тургений на весь остров).