– Спасибо, – пробормотала я, про себя подумав: какие все здоровенькие! Просто отдел социальной защиты. От этих мыслей курить захотелось еще больше.
– Возьмите, девушка! – раздался голос из-за спины. За мной стоял какой-то мальчишка, по виду лет пятнадцати, и протягивал раскрытую пачку.
– А тебе не рано? – педагогично спросила я, но паренек только ухмыльнулся и помог мне прикурить.
– Что, приперло? – спросил он после того, как я несколько раз жадно затянулась.
– Не то слово.
– А в чем дело-то? – спросил он.
– Муж изменил.
– Эка невидаль! – пожал плечами парень и тоже прикурил сигарету. Мне даже стало как-то обидно за свое горе. Молокосос, что он может понимать! Пороху не нюхал.
– С лучшей подругой, – гордо добавила я. Парень глубокомысленно посмотрел вдаль, выпустил пару колец дыма и сказал:
– Симпатично. И как теперь?
– Не знаю, – пожала плечами я. – Ненавижу. Всех ненавижу.
– А, это понятно. Я тоже, – согласился он. Я посмотрела на него повнимательнее: длинные немытые волосы, куртка с заклепками, черные джинсы.
– Вы что, хиппи? – поинтересовалась я.
– Нет, не хиппи, – ухмыльнулся он. – Гораздо хуже. Выпить хочешь?
– Выпить? – задумалась я. – Тебе сколько лет?
– Мне девятнадцать. А тебе?
– Двадцать четыре, – зачем-то ответила я, хотя спрашивала, чтобы только показать мальчику, что пить-то ему точно рано. А получается, пить ему в самый раз.
– Круто! – порадовался он. – У меня тут знакомые недалеко, пошли?
– Знакомые? – я с сомнением посмотрела на него. В любых других обстоятельствах я бы, конечно, проявила здравый смысл, который сам бы за себя сказал, что идти с этим оборванцем в заклепках куда-то – это плохо, это ай-яй-яй, но сегодня… Пожалуй, сегодня выпить я была действительно не прочь. А что еще оставалось делать? Идти куда-то вдаль? Куда? Зачем? Сумку с деньгами я забыла дома, она так и осталась на кухне вместе с продуктами. У меня не было даже проездного. Я была – голодранец. Оглянувшись, я увидела свое отражение в мутном стекле автобусной остановки. Взъерошенная, дикая, вращающая глазами, вцепившаяся в сигарету женщина неопределенных лет (на вид лет пятьдесят точно), вся сжавшаяся в спазме, согнувшаяся, как крючок. Странное чувство, будто все, что держало на земле, типа силы притяжения, гравитации, – вдруг перестает работать, и тебя поднимает в воздух, подбрасывает и начинает швырять, пока не выбросит в безвоздушное пространство, чтобы ты корчилась, как рыба на льду – без единого шанса снова когда-нибудь задышать, поплыть.
