Человек-без-Имени выбрал себе штаб-квартирой сырую пещерку-трещину в опоре автомобильной развязки. В тепле он не нуждался, в комфорте тоже, питался травой, пил дождевую воду и ждал своего часа, подобно бактерии в африканских болотах. Два дня он концентрировался, не замечая рева машин, проносившихся над его головой, не замечая крыс, пробегавших по его лицу, а потом, почувствовав, что готов, отправился на виллу Ли.
Было за полдень, над городом веял ветер из пустыни, точно включили горячий фен, индекс Доу Джонса проявлял тенденцию к снижению, в Токио индекс Никеи стремительно падал, только в Париже САС40 держался вопреки стихиям. Человек-без-Имени все это видал в гробу точно так же, как свою первую жертву. Добравшись до места, он притаился за кустом можжевельника, откуда мог видеть через большое окно, что делают хозяева в гостиной. Человек-без-Имени укрепил свою душу до того, что она стала тверже и холоднее полярной льдины, после чего обошел дом, чтобы попасть под окно комнаты Сокровища. Оказавшись там, Человек-без-Имени повернул вспять свой электронейронный поток, временно изменил молекулярную структуру своей печени, превратив ее тем самым в маленькое антигравитационное устройство, и поднялся до второго этажа благодаря известной не одно тысячелетие технике левитации.
От легкого движения воздуха, вызванного Человеком-без-Имени, сработал тревожный сигнал в голове у Сокровища, и девочка села в постели. Она спала после обеда, ей снились кошмары, что-то про отрубленные головы и тигров. Она хотела было встать и в этот самый миг увидела его прямо перед собой, плюгавого и безобразного, с протянутыми руками, готовыми схватить ее.
Брюсу пришлось быть твердым с Кейт. Она завывала «доченька, доченька моя, они похитили мою доченьку. Ты должен заплатить. Я не допущу, чтобы ее убили, я не допущу, чтобы ее хоть пальцем тронули. Пусть ее вернут, пожалуйста, сделай же что-нибудь!» У Брюса был на месте мозга мешок камней, все его чувства одеревенели и заледенели. Он напомнил себе правило, которое преподал ему когда-то Мун-Джун Младший, «боль, как физическая, так и душевная, — твой злейший враг». Так он и сидел в большом кресле в гостиной, упершись взглядом в мазок пыли на белой стене, фильтруя сквозь уши децибелы воплей жены.
Телефонным звонком Брюса известили, что его дочь в руках похитителей и что он получит ее назад, только когда выплатит тридцать три процента своих доходов без вычета налогов. Брюс ответил «нет», вернулся в большое кресло в гостиной и снова сфокусировал взгляд на том же мазке пыли.
