Сгусток моего сознания проник в ближайшее помещение, и я оказался в длинном и узком коридоре. Я направился вдоль него, следуя за небольшой группой людей, которые несли в корзинах всевозможные продукты. Это была прислуга, занимающаяся снабжением привилегированных особ замка.
Мы шли довольно долго, то поднимаясь, то спускаясь по высоким ступеням, пока наконец не оказались в просторном помещении с огромной кухонной плитой. Вокруг жаровен суетились повара, то переорачивая с боку на бок скворчащее мясо, то что-то помешивая в котлах здоровенными ложками. Я заметил в стене несколько дверей и проник сквозь одну из них, попав в следующий коридор.
Я долго по нему петлял, на этот раз уже ни за кем не следуя, стараясь запомнить расположение дверей и проходов, откладывая в памяти своеобразную схему. Сделать это было непросто, так как корридоры и комнаты располагались в таком хитросплетении, что мне стало казаться, буд-то при проектировании замка архитектор намеренно старался запутать незванного гостя. В некоторых проходах я заметил сложно устроенные ловушки, наподобие волчих ям с кольями на дне, и плиты пола, при надавливании на которых на человека сверху падала тяжелая каменная глыба. Были тут и другие неприятные сюрпризы — хозяин замка хорошо подготовился к приходу незванных гостей.
Постепенно я спускался все ниже, пока перед моим мысленным взором не предстали комнаты, выглядевшие как средневековые казематы. Это оказалось подземелье, в котором Грим содержал своих пленников. По корридорам прогуливались стражники — по несколько человек на каждый охраняемый участок. Вдоль маршрутов охранников располагались камеры с узкими массивными дверьми, в которых были проделаны смотровые окна. Несколько камер пустовало, а в остальных я обнаружил пленников. Среди них были представители всех полов и возрастов. Большинство заключенных было изуродовано так, что на них было страшно смотреть, некоторых же еще не успела коснуться рука полача, и они терпеливо ждали своей очереди, не имея возможности бежать. Я почувствовал сильный и почти нестерпимый запах гнили и плесени.
Я методично стал обшаривать каждую комнату, каждый закуток, пытаясь найти Мартина, но его нигде не было. Я вглядывался в безучастные лица пленников, на которые спадали грязные, давно не мытые волосы. Их вид был ужасен, и это заставляло душу восставать против такого облика человека, низведенного до полуживого состояния, потерявшего всяческую надежду не только на свободу и счастье, но и на жизнь.
