– Ведь вы совсем не знаете, кто я, а уступили свою постель…
– Я знаю, что вы повстанец.
– Видите ли, моя фамилия Одровонж, а имя Юзеф, – и спустя мгновенье добавил: – Я из княжеского рода…
– Княжеского? – прошептала панна Саломея, всматриваясь в него не то с недоверием, не то с удивлением. Ее лицо стало серьезным, а движения – более осторожными. Впрочем, ненадолго.
– У меня большое состояние, – продолжал он, – а вчера…
– Да, вчера в вас можно было узнать барина не столько по магнатским голенищам, которых случайно не оказалось, сколько по магнатскому полушубку… – язвительно усмехнулась она.
Больной от стыда закрыл глаза. В нем все бурлило. Он медленно произнес:
– Я постараюсь… немедленно… как только буду в состоянии… встать и уйти обратно в отряд, чтобы не навлекать на вас неприятностей…
– Ох, эти угрозы!.. Лучше, ваше сиятельство, молчите и лежите спокойно. Скажу откровенно, что я уже давно, так примерно недели четыре, очень плохо сплю и в первый раз прошлую ночь хорошо выспалась под вашим покровительством.
– Что? Под моим покровительством?
– Да, да! Да будет вашему сиятельству известно, что во всем доме нет никого, кроме глухого, как верба, – по-итальянски «сальче», старого повара Щепана, и меня, – тоже «Сальче».
– А где же все?
– Где? Их нет. Ушли. Пана Рудецкого, моего родственника и опекуна, вот уже два месяца как арестовали. У него было пять сыновей, молодых Рудецких. Старшие Юлиан, Густав и Ксаверий ушли сразу. Двое из дому, а Гутек прямо из школы в Пулавах. Двое младших учатся в Кракове. Юлиан погиб в бою где-то в окрестностях Мехова, а бедный Гутек…
Панна Саломея горько заплакала. Минуту спустя отерла слезы и продолжала:
– Ксаверия тоже нет в живых. Моя тетка, мать этих юношей, поехала искать их. Один еврей, здешний шинкарь, барышник, вернее конокрад, видел тетушку, когда она возвращалась откуда-то из-под Сандомира. Ходили слухи среди здешних крестьян, которые вылавливают теперь повстанцев и доставляют их «Ченгерю», что она хлопочет как бы освободить дядюшку из тюрьмы в Опочне. А труп Ксаверия она будто бы нашла в каком-то сарае.
– Откуда вам это известно?
– Это рассказывал кучер Сковрон, он ездил с тетушкой. Выехали они вместе в экипаже, запряженном четверкой лошадей. Вернулся один кучер и то пешком. Лошадей и экипаж тетушка продала – ей нужны были деньги, чтобы внести залог и освободить дядю. Когда кучер пришел обратно, он даже не зашел сообщить обо всем, а сразу отправился в свою деревню. Мы из десятых рук узнали.
