— Такъ, вѣроятно, это мистрисъ Дургамъ и есть та прекрасная англичанка, о которой вы говорили?
— Ну да конечно! подтвердила госпожа Шмицъ, и подобно боязливой птичкѣ, немедленно готовой вспорхнуть и улетѣть, она присѣла на край стула: — хотя, собственно говоря, она не имѣетъ права на такой титулъ.
— Почему, же такъ? Развѣ она нехороша?
— Нехороша! Такъ хороша, что прекраснѣе ея въ цѣломъ свѣтѣ не найдется. Такъ, ли она и теперь прекрасна, какъ была прежде, этого я не могу вамъ сказать, потому что я ни разу еще не видала ее съ-тѣхъ-поръ, какъ она во второй разъ вернулась сюда; но тогда весь городъ отъ нея съ ума сходилъ. Чуть-только бывало она покажется, сейчасъ собираются толпы людей, чтобъ любоваться на нее какъ на чудо какое.
— Для дамы это должно быть очень безпокойно.
— Нельзя сказать; въ этомъ отношеніи дамы многое могутъ выносить, сказала Шмицъ философически, захватывая изъ серебряной табакерочки маленькую понюшку табаку: — зато мистеру Дургаму было тѣмъ болѣе безпокойно. Вотъ человѣкъ! Ну ужъ скажу вамъ, господинъ баронъ, вотъ ужъ человѣкъ! Настоящій — какъ-бишъ его зовутъ? вотъ тотъ мавръ, что мучитъ свою бѣдную жену.
— Отелло.
— Да, да! настоящій Отелло. Повѣрите ли, господинъ баронъ, что за всѣ восемь недѣль, которыя онъ прожилъ у меня, я слышала отъ него только три слова? Да! ну, а кто не разговариваетъ съ своею хозяйкой, которая благопріятствуетъ ему, которая заботится о его завтракѣ и всегда старается, чтобъ дверные замки, плевальницы — съ позволенія сказать — и все прочее блестѣло какъ золото, тотъ ужъ и съ женою своею не станетъ говорить; въ этомъ можете быть увѣрены, господинъ баронъ...
Госпожа Шмицъ разглаживала рукой свой черный шелковый передникъ и ожидала отвѣта, не будетъ ле Свенъ противоречить ея завѣреніямъ. Но видя, что молодой жилецъ, задумчиво облокотившись головою на руку, сидѣлъ съ опущенными глазами, госпожа Шмицъ опять заговорила:
— Точно такъ, господинъ баронъ, вы можзте быть увѣрены, что хозяйка — я говорю о доброй хозяйкѣ — иногда для своихъ жильцовъ дѣлаетъ болѣе, чѣмъ иная мать для своихъ дѣтей, и какая же можетъ быть ей благодарность за то? а такая, что добрую хозяйку забываютъ, лишь только изъ ея дома выѣзжаютъ, что возвращаясь года чрезъ два въ тотъ же городъ, поступаютъ кадъ-будто не знаютъ, что во всемъ городѣ не найдется лучшей меблированной квартиры, какъ у прежней хозяйки, и вмѣсто всего, что слѣдовало бы, нанимаютъ квартиру у какой-нибудь Бартельманъ собственно за тѣмъ, чтобъ оскорбить добрую хозяйку!
