— Ну попробуйте отгадать, господинъ баронъ, чѣмъ могъ быть этотъ человѣкъ въ своемъ отечествѣ? Онъ былъ — неприлично даже выговорить въ порядочномъ обществѣ — онъ былъ палачомъ и на своемъ вѣку по-крайней-мѣрѣ пятьдесятъ душъ спровадилъ на тотъ свѣтъ. А теперь онъ говоритъ, что мой домъ не довольно хорошъ для него! Словно павлинъ распускаетъ хвостъ и важничаетъ, а весь свѣтъ считаетъ за честь и счастъе видѣть его у себя въ домѣ. Вѣдь не достойно ли это смѣха и презрѣнія! воскликнула госпожа Шмицъ, и въ порывѣ негодованія отбросила длинную ленту своего чепчика на плечо.
— Стало быть, въ городѣ нѣтъ ни одного семейства англичанъ, съ которыми пріятно бы познакомиться?
— Ни одного, за исключеніемъ семейства Дургамовъ, которые съ своей стороны ни съ кѣмъ не желаютъ познакомиться.
— Какъ вы сказали? спросилъ Свенъ.
— Кромѣ мистера и мистрисъ Дургамъ. Развѣ вы ничего не слыхали о прекрасной англичанкѣ?
— Ни одного слова, сказалъ Свенъ.
— Они живутъ какъ-разъ по сосѣдству съ нами, сказала Шмицъ, подходя къ отворенному балкону и указывая на противоположную дачу съ терасой: — вотъ въ этомъ домѣ госпожи Бартельманъ. Вотъ ужъ, я думаю, радехонька она, что наконецъ залучила къ себѣ въ домъ порядочныхъ жильцовъ, да и къ тому же мнѣ принадлежащихъ по законному праву.
Свенъ сдѣлалъ усиліе, чтобъ скрыть свое замѣшательство отъ зоркихъ глазъ госпожи Шмицъ. Итакъ, онъ долженъ наконецъ вступить въ домъ, домъ исполненный таинственности, куда неудержимо и безпрерывно неслись его мысли и чувства. Итакъ, картина — не фантазія художника; оригиналъ тутъ же живетъ, а иначе кто же можетъ быть эта прекрасная англичанка? И сегодня же вечеромъ онъ увидитъ ее!
— Почему же по законному праву? переспросилъ онъ, уловивъ послѣднія слова изъ разсказа хозяйки Шмицъ.
— А потому что четыре года тому назадъ они были здѣсь и тогда жили у меня, занимая эту комнату, въ которой теперь вы, господинъ баронъ, изволите жить. Именно эту комнату занимала мистрисъ Дургамъ. Вотъ тутъ именно было ея любимое мѣсто, гдѣ теперь стоитъ ваша качалка. Вообще вся мебель осталась та же; вотъ за вашимъ письменнымъ столомъ мистрисъ Дургамъ бывало просиживала по цѣлымъ днямъ, какъ мнѣ случалось это видѣть. Кажется, она еще больше писала, чѣмъ даже вы, господинъ баронъ.
— Не угодно ли вамъ посидѣть со мною, любезнѣйшая госпожа Шмицъ? сказалъ Свенъ, подвигая стулъ своей хозяйкѣ.
— Благодарю, благодарю покорно, господинъ баронъ. У меня столько хлопотъ, что и минуты терять нельзя. Сейчасъ вернется съ прогулки мистеръ Томлинсонъ и тогда...
