– Ты про этого Карандаша? – пренебрежительно хмыкнул сакс, выслушав перевод. – Если толстая кишка – это смелость, то у него вообще ее нет.
– Умри, долбаный ублюдок, – выкрикнул Голсикис.
Степа присмотрелся к коспеху. Или он ошибается, или Декстер прав. А парень-то, похоже, готов вот-вот свалиться в истерику.
– Посмотрим, кто умрет раньше, – спокойно пообещал Соловей.
Почему-то это спокойствие испугало Донката больше всех воплей и обещаний, которые были до этого. Слишком спокоен был космоштурм. Слишком.
Он наклонился над крайним справа коспехом и коротко повторил свой вопрос. Молчание. Соловей замер на секунду… взял парня за подбородок и затылок… И резким движением рванул голову в сторону.
Раздался глухой треск. Космоштурм разжал руки, и голова «пса космоса» повисла под совершенно неестественным углом. Донкат раньше никогда не видел покойников так близко. В его присутствии еще никто не убивал. Степа оцепенел. Все произошло настолько быстро и буднично, что никто не успел даже сказать ни слова. И эта будничность пугала больше всего. А Соловей уже склонился над следующим. Бесконечно долгое мгновение смотрел ему в глаза, а потом задал тот же вопрос. Донкат замер, хотя, казалось, дальше уже некуда. Коспех тоже замер. Сглотнул. Посмотрел в глаза Соловью… и зажмурился.
Космоштурм уже знакомым движением взялся за подбородок парня. Степа затаил дыхание. На космоштурма не отрываясь смотрели все: и пассажиры яхты, и коспехи.
Соловей бросил свою жертву, сорвался с места, подбежал к замершему Голсикису и, взяв его голову в точно такой же захват, надсадно заорал, приблизившись почти нос к носу:
– Код! Код! Код доступа в помещение пилотов. Убью. Ты умрешь! Понял?! Сейчас умрешь! Раз! Код! Два! Код! Три-и-и-и!
Степа оцепенел не хуже коспеха. Соловей был страшен. Спроси он Степу, Донкат ответил бы не задумываясь. Он со стороны смотрел, и то чуть не обделался, а что творилось с резервуарами коспеховского убээса, даже представить было сложно.
– Три-и-и! – Соловей обдал сакса горячим дыханием.
И лейтенант сломался.
– Два… восемь… шесть… три… один… один… семь…
– Так-то, – космоштурм выпрямился, отпустив голову Голсикиса. – Живи. Только помойку разгрузить не забудь.
Он скрылся в переходнике истребителя. Пока его не было, никто так и не решился произнести ни слова. Степа, профессор и Селена были оглушены только что разыгравшейся здесь трагедией. Слов не было.
Соловей вынырнул из тамбура.
– А не соврал, – хмыкнул он, глядя на затравленного Голсикиса. Потом посмотрел на спутников. – Ну что, собираемся? Извините за беспокойство, но некоторое время придется поскучать.
