Говорили даже, что её сторожа иногда водкой угощают. Но те, конечно, баб к себе водили, для развлечения и общения интимного, да чтобы ночь скоротать.
Но с чего им вампиршу приманивать? Тело у неё… Сами понимаете — у иной бомжихи красивей и свежее, не о говоря уж о соплячках, что возле пивнушек отираются и за портвейн в ближайших кустах тайский массаж делают по русской технологии. И зубы у Катьки во рту — самые что ни на есть вампирские. Не для развлечений рот то такой придуман, это и самый тупой да невзыскательный мужик поймёт.
Руками, конечно… Могла бы, да разве это кому понравится?
Так что или просто слухи то были беспричинные, или просто так угощали её, за характер лёгкий и весёлый.
А вот среди вампиров она и впрямь спросом пользовалась.
С одной стороны — органы да части тела, особенно если их иногда кровушкой свежей снабжать, действуют, и не хуже, чем у живых. А что вы думали? Ходить можно, говорить можно, даже думать можно — а как дело до баб, так вроде и нельзя? И до баб можно, и племя вампирское тут живым мало в чём уступит.
Другой вопрос — какая ж баба живая на кладбище пойдёт, да с вампиров.
Только такая же вампирша. Ну в крайнем случае — извращенка какая, да такие на том кладбище никому и никогда не встречались.
Так что Катька на что угодно могла бы пожаловаться, но только не на отсутствие мужского внимания.
Да она ни на что и не жаловалась.
Лёгкая да весёлая, то на одном месте кладбища была, то на другом, участка постоянного не держалась. Бывало — прямо посреди дня напивалась да песни орала, рот зубастый разевая.
Не раз людей на кладбище распугивала, ненароком в пьяном виде из кустов вываливаясь.
Иной раз и до скандалов доходило. У одного посетителя вроде даже и инфаркт случился, от такой то неожиданности.
Да и за Катьку боялись — выйдет спьяну на солнцепёк, да и сгорит к чёртовой матери.
Уж и предупреждали её, и отговаривали, и уговаривали глупости свои бросить — да всё напрасно.
Семён Петрович поначалу поведение Катькино осуждал. Не явно, конечно, явно никого не осуждал и никому с советами своими не лез. Но в глубине души хулиганство подобное и беспутство не одобрял категорически.
И только потом, и то случайно, узнал он, что попала Катька на кладбище при обстоятельствах весьма печальных.
Катька, мать-одиночка, воспитывала двух детей, дочку (та вроде постарше была) и сына (тот, говорят, совсем маленький был, года три от роду).
В город приехала она из какого-то глухого места, чуть ли не из деревни, и на родину свою малую возвращаться не хотела категорически.
