— Да вот, — неопределённо сказал Семён Петрович и выразительно потряс полупустым пакетом.
— А вываливай, — закричали у костра. — Не мнись, Петрович, у нас добра много!
С чувством некоторого стыда выложил Семён Петрович скудные свои трофеи на брезент, разложенный возле костра. И с надеждой подумал, что, пожалуй, никто уж и не глянет на общую кучу, где и затеряются его скромный взнос.
Так и получилось, да не совсем.
Гуляли все уже, конечно, вовсю, и подсчётами никто не занимался.
Да Санеев только глянул оценивающе и сказал:
— А выпивкой не разжился, Петрович? у нас уж скоро запасы к концу подойдут.
— Разжился, — вздохнул Петрович. — Да не донёс. Колька, гадёныш, выследил…
— Да ты отдал ему чего?! — раздался вдруг у него за спиной голос Кошелева.
Семён Петрович обернулся.
Кошелев, как видно, стоял совсем рядом, прямо у него за спиной, и последнюю фразу расслышал очень хорошо.
— Ну тебя, Петрович, как ребёнка маленького оставлять, — укоризненно сказал Дмитрий Иванович. — На сопляка какого-то повёлся? Кого испугался то? Да что ты, ей-богу!
— Да чего там, — слабо стал оправдываться Семён Петрович. — Попросил человек… Да и мы тоже хороши… В крови ходим, неприлично даже.
— Какая такая кровь? — с искренним удивлением спросил Кошелев, забыв уже, видно, про загубленного бомжа.
— Не помнишь уже? — переспросил Семён Петрович. — Бомжа то мы..
— И этот засранец заметил?! Кровь заметил, что ли? — воскликнул Кошелев.
— И чего?! Угрожал, шантажировал? Так, Петрович?
— Да не то, чтобы…
Семён Петрович понял, что ещё немного — и Кошелев серьёзно заведётся.
«Ох, не подумал, не подумал… Как бы он теперь и впрямь разбираться не полез. Втравлю ведь его в историю. Да, лишнего сболтнул, лишнего…»
И прикидывать уж стал, как бы из истории этой выпутаться.
Но тут, словно выручая его из ситуации неловкой, от крайнего костра баба к нему подошла, вгляделась — и руками радостно всплеснула:
— Ну, пропащий, пришёл таки! А я то всё боялась — прихватят тебя сторожа по дороге. Ты ж сроду, Петрович, не отболтаешься. Хоть и в годах мужик, а всё как мальчик, доверчивый.
И за рукав его потянула, к костру поближе. Там уж двигаться начали, место для него освобождая.
Узнал бабу Петрович, сразу узнал.
Катька — сосалка, вампирша по всему кладбищу известная и характером своим беспутным и весёлым, и загулами своими необыкновенными.
Вела себя Катька и впрямь так, будто и не на кладбище она вовсе, а на вечеринке на какой, или даже на пьянке бесшабашной. Водку доставала всегда, в любое время года, в любое время суток. Даже в самые солнечные и безоблачные дни совершенно безбоязненно разгуливала по кладбищу (хотя в тень, конечно, пряталась, если солнечные лучи совсем близко к ней подбирались).
