Его ребяческий ответ заставил уголки ее губ опуститься. Впрочем, он сразу же пожалел о своей резкости. Едва ли ей приятно ему помогать. Она заслуживала благодарности, а не колкостей.
Гидеон закрыл глаза и стал бороться с очередным приступом тошноты.
— Я принесу опийной настойки, парень.
Голос Талливера донесся словно издалека. Его заглушал шум в голове и ушах.
— Приступ прошел, — выдавил он.
— Опий поможет вам заснуть. Вы знаете, что сон — единственное, что вам помогает. Не хотите остановиться в гостинице? Спать в кровати гораздо удобнее, чем трястись в этой колымаге.
Кровать. Прохладные простыни. Тишина. Покой. Все это манило, как райские кущи.
Гидеон колебался. Он должен был доехать до Пенрина. Что-то срочное.
Он открыл глаза и увидел в сумраке кареты тревожное лицо девушки. Ну конечно. Если они остановятся, она может сбежать.
Надо продолжать путь. Придется принять ненавистный опий. И выстоять в одинокой схватке с ужасающими видениями.
— Не надо… гостиницы. Дай опийной настойки, Талливер.
— Есть, начальник.
Они ехали весь день. Наступила ночь, сэр Гидеон спал как убитый. Он лежал на скамье, слишком короткой для него, в неудобной позе. Веки его были плотно сжаты, мышцы вокруг глаз напряжены, губы побелели от напряжения.
Чариз отвернулась и невидящим взглядом уставилась в темноту. Кем были те люди, которым она вверила свою судьбу? Талливер, который со стоическим спокойствием смотрел беде в лицо… Акаш, умный, загадочный, словно некий заморский идол.
Сэр Гидеон…
Чариз приказала своему своенравному сердцу не трепетать при одной мысли о своем спасителе. Но с тем же успехом она могла приказать солнцу не подниматься в урочный час. С каждой минутой, проведенной в его обществе, Чариз все больше затягивало в сети того чувства, которое она испытывала, стоило ей лишь взглянуть на этого человека.
Сводные братья держали ее в изоляции несколько месяцев. Она не видела ни одной газеты, не получала писем. Не имела представления о том, что происходит в мире.
Если сэр Гидеон недавно вернулся из Индии, то некоторые вещи, вначале казавшиеся ей непонятными, находили простое объяснение. Его загар. Присутствие Акаша. Даже его болезнь. Возможно, он подхватил какое-то тропическое заболевание.
Чариз потрясли его страдания. Гидеон Трепитик, ее единственная защита от сводных братьев, тяжело болен. Но чем именно? Что за недуг с такой стремительностью превращал его из неукротимого ангела мщения в дрожащую развалину?
