Лагерь жил своей жизнью.
По нему гулял кот батюшки. Делал это, конечно же крайне независимо, но от арестантов держался подальше, в лес не заходил.
Андрей обвыкся со своей ролью коменданта лагеря, стал чувствовать себя уверенней.
В день воскресный арестантам был даден выходной, и даже их пустили на помывку в баню.
– Уйму дров извели! – ругался есаул.
– Ну и пусть. Они же их сами и заготовили. Да и вода тут даровая…
– Слишком вы добрый, Андрей Михайлович. Тут местные вообще всю жизнь не моются – так их ломом не убьешь. А вы, видите, милость оказываете арестантам.
– Я не им милость оказываю, – соврал Данилин. – А себе! К ним же иначе как с подветренной стороны не подойти. Опять же… Сказано же: нельзя управлять посредством кнута, нужен еще и пряник… Но если пряников у меня нет, что я им скажу?.. Грызите-с кнут?
…После бани становилось легче. Арестанты валялись на траве, смотрели в небо. Ранее оно казалось многим таким простым и понятным: Солнце, Луна, россыпи звезд. Может быть Бог, которого, может быть и нет… А тут, оказывается, оно в себе может таить сложные вещи, такие как летающая тарелка.
Раньше они смотрели на небо и думали, что оттуда на землю смотрят ангелы. Выяснилось, что не только они.
За сим, можно было мыслить о небе категориями земными.
– А на звездах есть спирт? – спрашивал кто-то.
– Был бы жив студент, он бы рассказал, – отвечали ему. – А так – кто его знает.
– Надобно у очкатых спросить… Они не откажут.
Ученых арестанты уважали. Те арестантов жалели, подкармливали и даже просили у Грабе расковать, ссылаясь на негуманность оков. Грабе отказал ответно сославшисть на дурные наклонности арестантов.
– Люди с дурными наклонностями построили довольно недурственную страну – Австралию, резонно возразил Беглецкий.
Тогда Грабе остановил ближайшую пару арестантов и спросил, за что они получили крайнюю меру наказания. Как нарочно один оказался людоедом, профессиональным вдовцом, современной «Синей бородой», а другой – китайцем. Арестовали его, разумеется, не из-за национальности, хотя та и имела непосредственное отношение к его делу.
