Переваливали через сопки, поросшие деревьями вековыми. Переходили в брод ручьи и реки, обмельчавшие вследствие летней жары
Наконец, вышли на берег иной реки, достаточно широкой, чтоб задуматься: а стоит ли вообще через нее переправляться?
– Она? – спросил Грабе.
– Она, – согласился Пахом.
Грабе осмотрел водную гладь. Река здесь текла почти ровно, с места, где они стояли, было видно на несколько верст вниз и вверх.
– Сгодиться… Располагайтесь, господа. На некоторое время нам тут придется задержаться.
***
На берегу реки сложили простенький шалашик.
Жгли беспокойный костер, днем подбрасывая в него траву для большего дыма. Ночь разбивали на вахты, следили за рекой, чтоб не пропустить пароход.
Впрочем, считал градоначальник – сие есть лишнее. Ибо пароход все равно должно быть слышно в этой тишине за много верст.
Всей компанией запасали дрова, благо сухостоя вокруг было много.
Поисками съестного все более занимался Пахом. Бил дичь из ружья, ставил силки, ловил рыбу в сеть. Затем жарил все это в собственном соку, запекал в углях.
Хлеба не было, припасенные в дорогу сухари закончились на второй день после Дураково. Впрочем, хлеб с лихвой заменяли орехи, собранные тут же.
Может быть, эта жизнь напоминала сказ господина Салтыкова-Щедрина о том, как мужик кормил двух генералов.
Но из своей сумки Пахом достал и крючки с леской. С ними градоначальник нашел себе развлечение – сидел у реки, рыбачил. Непуганая рыба, не ожидая подвоха, благосклонно позволяла себя поймать.
С такой спартанской диетой Грабе стал замечать, что набирает вес. Он занимался гимнастикой, плавал в ледяной воде. Но все равно, рядом с Чукоткой здесь был просто курорт.
А вообще, до прибытия парохода жили хоть и привольно, но достаточно скучно.
Больше всего страдал Грабе.
В Иване Ивановиче он позабыл взять хоть какую-то книжку, и теперь тосковал по чтению.
От безделья он стал угадывать буквы в облаках, читал знаки на коре деревьев, скоропись речных волн.
На песке кому-то писал ответные послания, чьи-то имена, чертил фигуры.
Слепая река ощупывала их волной, слизывала и уносила с собой на север к холодным морям и совершенно Ледовитому океану.
Затем спал.
Делал это даже через силу, видно желая выспаться впрок.
Не смотря на тишину – спалось плохо. Терзали не то гнусь, не то тяжкие сны. Грабе ворочался, что-то бормотал во сне, отбивался от врагов, хватался за кобуру. В такие сны его спутники старались не вмешиваться – а то пристрелит спросонья.
