Уезжали утром, после завтрака и чашки чая.
Андрей окинул взглядом лагерь, полагая, что видит его в последний раз. От увиденного становилось предельно невесело.
Уже проснулись арестанты. Они пили чай из кружек, и грелись вокруг бочки из-под газолина – по утрам уже становилось зябко.
В бочке весело полыхал костер. Порой кто-то подбрасывал дровишек или просовывал в дыры щепку, от которой потом прикуривали…
На виселице висели скованные одной цепью каторжане. Повесить их есаул приказал два дня назад – один из них отобрал пайку хлеба у слабого, тем самым сделав ограбленного еще слабей. Вор бросился в ноги Грабе, но тот оставил в силе решение казака – все равно скоро от арестантов надо было избавляться.
Чтоб не травмировать штатских, желательно было отправить их из лагеря.
– Ну что, пора в дорогу?.. – не то спросил, не то распорядился Грабе.
Рядом с ним стояла Мария Федоровна. Они расстались скромно, обменявшись лишь краткими поцелуями в щеку.
Докторесса запрыгнула в седло лихо: словно всю жизнь она не лечила больных, а проехала в седле американские прерии. Поставила ножку в стремя, чуть задумалась, выдохнула… И мгновением позже сидела в седле как влитая.
– Ну что, с Богом? – спросил Грабе.
– С Богом… – отозвались все.
…Шли долго, поднимались по течению реки, хотя Павел был иного мнения, считал, что нужно идти вниз. Реки ведь куда-то впадают: в озера, в моря, на крайний случай – в океан. На берегах водоемов стоят города. А истоки? На Украине Павел видел их несколько: одна река вытекала из болотца, другая собиралась из ручейков, бьющих из-под скалы.
Но случилось иначе.
Позади осталось уже множество притоков и река из огромной реки превратилась в бурный ручей, который тек по дну глубокого оврага. Над оврагом был переброшен капитальный мост.
Впрочем, о его существовании беглецы узнали гораздо раньше: когда по мосту прогрохотали тяжелые подводы.
Мост охранял солдат – с винтовкой за плечом, с видом серьезным…
Но скучающим…
Пашка подумал, что теперь им предстоит путь долгий, вдоль дороги, до подходящего селения, где можно будет раздобыть одежду.
Но поляк решил иначе, он пошел вперед резко, без сомнений. Ступил на мост, стал шагать по нему. Навстречу обернулся солдат.
Вид оборванцев не оставлял сомнений в их недавнем роде занятий.
Солдат снял с плеча винтовку, передернул затвор:
– А-ну, стоять, души кандальные…
Когда между ними оставалось шагов десять, не более, дунул ветер, донес до часового смрад от арестантов. Первой мыслью было пристрелить их тут же и сбросить в реку, от греха подальше. Потом подумалось: за пойманных арестантов дают денежку. Не то чтоб очень большую, но если покупать не казенную водку, а местный самогон, настоянный на кедровых орехах…
