— Мы только что из загса, — сказал я. — Вот новая Ивакина. Можешь выразить нам свое соболезнование.
Отец по-настоящему опешил. Вскинул брови, быстро взглянул на свою Лилю (а она на него) и замер. Татьяна соскочила с моих коленей и тоже уставилась на меня.
— Это правда, Таня? — наконец вымолвил отец.
— Да! Мы подали заявление. Правда.
— А почему… интересно… я должен выражать соболезнование? — медленно произнес отец.
«Действительно, почему?» — безмолвно и гневно вопрошал меня взгляд Татьяны. Она меня знала лучше всех, и она сразу увидела, что меня трясет, что со мной опять что-то неладное происходит… и мучительно пыталась догадаться, в чем дело.
— Ясно, почему, — усмехнулся я. — Мы сегодня зарегистрировались, через месяц поженимся, а через год я ее брошу. Подтверди, Танька!
— Через год? — повторила она непослушными губами.
— Может, даже раньше. Может, через полгода.
— А! Ну да! Конечно! — закричала она осенено. — Неужели ты думаешь, что я рассчитываю на всю жизнь? — И она со свирепым видом повернулась к отцу. — Он меня бросит через год, ясно вам!
— Тебя брошу, а женюсь на другой, — сказал я. — Например, на Шемякиной.
— Меня бросит, а женится на другой, например, на Шемякиной! — подхватила она.
— К тому времени уже ребенка заведешь, Танька. Останешься с ребенком на руках.
— Само собой, с ребенком на руках! Это уж как водится. У него же ваши гены! — крикнула она в лицо Ивакину. — Он обязан продолжать отцовскую традицию. Сколько у тебя уже детей?
— Не знаю. Сбился со счета.
— Он сбился со счета, ясно вам? Можете гордиться таким сыном! У него только один недостаток — очень любит свою мать. Нет, чтобы давным-давно уехать от нее, бродить по свету да поплевывать на все! А он одну ночь не переночевал дома и уже комплексует: как она там? Тут он не в вас пошел, очень жаль!
— Слабаком я оказался, Танька.
— Вот именно — слабаком! Поучился бы у отца, как это делается! А то ответственность, понимаешь! Угрызения совести? Нет ничего этого на свете!
— И любви, Танька, нет. Один голый секс. По образцам шведской порнографии.
— По каким там образцам — шведским или отечественным — безразлично! Главное, что пресытимся через год, начнем изменять друг другу — это уж обязательно!
— Все к этому идет, — сказал я.
— Вот именно, все к этому идет. Не до конца же жизни вдвоем да вдвоем! Вы же его за ничтожество будете считать — правильно? — если он скажет, что хочет прожить со мной до золотой свадьбы.
— Сама не вздумай сказать. Насмешишь папу. — Я обнял ее за плечи.
