— А ты первый, — сказала Татьяна.
— Я?!
— Больше всех его любишь.
— Я?! — задохнулся я.
Тут, легок на помине, появился сам Ивакин — без стука, широко распахнув дверь, с каким-то пакетом в руках. Он, наверно, взлетел на четвертый этаж одним махом, не дожидаясь лифта, — так торопился к своей Лиле. Надеялся застать ее одну, а тут на тебе — опять нежданные гости, черт побери!
Я не дал отцу отдышаться, сразу выложил:
— Привет тебе от Любомирова!
Известное правило: всегда лучше нападать, чем защищаться.
— Где ты его видел? — спросил отец останавливаясь.
— Я его каждый день вижу. Он у нас вроде домового. Просил тебя позвонить, между прочим.
— Да?
— Ага! А в гостиницу не пошел. Здорово куда-то спешил. Друзья у тебя что надо, отец! У вас так принято, что ли, по десять лет не встречаться, а потом отделываться звонками?
— Опять за свое взялся. Кончай этот тон, Константин! Надоело! — чуть не взмолился он.
— А ты мне вмажь! Сразу замолчу.
— Ей-богу, хочется. Таня, вы не можете его успокоить, а?
Татьяна покачала головой, пристально на него глядя. Нет, она не может меня успокоить. Я неуправляемый.
— Точно! — одобрил я, обхватив ее рукой за пояс и привлекая к себе на колени.
Отец засмеялся. Он подшагнул к Лиле и тоже обнял ее рукой за плечи, не желая отставать от нас.
— А ты что мрачная? Что у вас тут происходит?
— Ничего. Просто разговаривали, — уклонилась она от его руки.
— Обо мне?
— Да, о тебе.
— Ясно, ясно! Сплетники вы, ребята. Как насчет того, чтобы пообедать в ресторане? — деятельно предложил он, оглядывая всех нас.
— А как насчет Вадима Павловича? Позвонишь ему?
— Позвоню — отстань! А ты матери звонил?
— Звонил — отстань! Пообедать можно. Но при одном условии.
— Какие еще условия? Не можешь без условий борща похлебать, — опять засмеялся отец. Он, видимо, твердо решил обойтись без конфликтов, разрядить, как говорится, обстановку… а может, в самом деле считал, что ничего особенного не происходит?
— Я угощаю.
— Ого! А на какие средства?
— На твои, — сказал я. — На те самые. Или ты раздумал?
— Да нет. Вот они! — Он вытащил из заднего кармана джинсов бумажник. — Только ты это брось, Костя. Они тебе пригодятся.
— Когда? В будущей жизни?
— Отдай матери. Найдет применение.
— Ладно, не волнуйся! Я тебе верну, когда разбогатею. А сейчас охота кутнуть на всю катушку. Повод есть, отец!
— Да? Какой?
— Я же тебе говорил — не помнишь? Грустный повод, ох, грустный! Рюмками чокаться не будем. Нельзя!
— В чем дело? — нахмурился он.
