Вот только рукав куртки лежал не поверх брючины, а под джинсами. Приятно, что Флор Алексеевич такой аккуратный человек. И молния на сумке была затянута до упора. Сама затянулась, что ли? Или Стратонов, после того как обыскал мои вещички, закрыл замок как полагается? Он ведь все делает досконально. А разгильдяев и тунеядцев ненавидит. И презирает. А брак — штука серьезная, документы надо проверить обязательно. Да и бояться мне нечего, документ мой единственный, паспорт, в порядке.
Дыхание совсем успокоилось, тренированное невзгодами сердце стучало ровно. Я вышла в дубовый холл и быстро поднялась по лестнице, подергала ручку двери — апартаменты Стратонова были надежно заперты. Я и не надеялась найти их распахнутыми, не то место. Но проверить надо было. Осмотрела замок: финская продукция, качество надежное.
Спустилась в свою комнатку, влезла на подоконник веранды, подергала верхнюю фрамугу — крепко сделано, здесь все изготовлено на совесть. Уцепилась за переплет, рывком подтянулась, правой рукой перехватилась за водосток, левой — за скат крыши, еще одно усилие, теперь колено — на поперечину рамы, подтягиваем другую ногу; пронзительно заныли намозоленные черенком лопаты ладони, но я уже навалилась животом на край крыши, последняя подтяжка вверх — и я на кровле веранды, перед раскрытыми окнами второго этажа.
Вот и кабинет моего цветка, дорогого моего жениха — Флора Алексеевича Стратонова. Здесь, по моему разумению, он и пластается главным образом, здесь он, сердечный, корячится до темноты в глазах. Тут он работает с радостью, ненавидя и презирая тунеядцев. В этом кресле, скорее всего, он не дает лениться своей душе, заставляя ее прощать людей — в принципе неплохие существа, хоть и причинившие ему немало горького…
Где-то здесь он хранит следы своей душевной работы, ее итоги и планы на будущее. Для меня, как для невесты, это самое главное. Если я не найду хранилища, то скорее всего откажет мне Стратонов, не захочет на мне жениться Флор Алексеевич и будет безусловно прав, поскольку я позорно мало перетаскала фекала от кучи у ворот к яме, где на следующий год будут удобрения, прекрасные, как французская песня.
Вообще-то говоря, если я найду хранилище — то пускай и не женится на мне. Черт с ним! В этом случае женское тщеславие, по крайней мере, будет удовлетворено: я его отниму у всех остальных невест.
Красивый большой кабинет, обставленный румынской полированной мебелью. На мой вкус слишком много ослепительного деревянного сияния. Светлый ковер с пунцовыми розами в углах. Карминная краснота войлочных цветов, почти как в плотных куртинах за окном в саду.
