Стратонов стоял около горы навоза, рядом — садовая тачка на дутых шинах, в руках он держал совковую лопату.
— Надюша, вы видите эту яму? — Яма была огромная, как упокоище для братской могилы, заваленная наполовину прошлогодней палой листвой. — Соседи, дурачье, жгут опавшую листву, а я свою собираю сюда…
— И что?
— А то, что сейчас мы с вами перевезем, скинем сюда фекал, сверху подсыплем торфа, закроем досками, а осенью позакидаем сверху новой опавшей листвой, за зиму с фекалом перегорит, и за гроши мы будем обеспечены прекрасным удобрением. Естественным!..
Для убедительности он воздел палец, и я обратила внимание, какие у него чистые руки с красивыми ногтями. Как учил Чернышевский: чистая грязь рук не марает. Фекал для удобрения нашего со Стратоновым сада — это чистая грязь. Да.
Он сунул мне лопату в руки и сердечно сказал:
— Ну, Надюша, с богом — начинайте…
Я воткнула лопату в гору, подняла вверх и от неожиданности крякнула — неподъемной оказалась совковая лопата, полная коровьего фекала. А может быть, она мне такой показалась из-за того, что я хоть и трудолюбивая и физически здоровая, но не имею навыка в сельской работе. Вообще-то говоря, у меня в любой физической работе нет навыка. У меня только нрав мягкий и покладистый.
Половину фекала с лопаты стряхнула обратно, остальное кинула в тачку. И работа закипела. Двадцать лопат — тачка готова, пробежка по гладкой каменной дорожке до ямы, швырк туда прекрасное естественное удобрение, и — назад. Двадцать лопат — тачка готова…
Академик Амосов по телевизору просил нас ежедневно делать тысячу физических упражнений. Это необходимо нашему изголодавшемуся по труду организму. Чем бессмысленно махать руками и ногами — лучше таскать в яму фекал, который как цемент скрепит наше счастье со Стратоновым…
И нечего обращать внимание на вопящую от боли поясницу: Стратонов мне доверительно сказал, что человек в работе должен радоваться. Я и радуюсь, не замечая растущих на ладонях волдырей. Я радуюсь, поскольку Стратонов мне обещал, что если я действительно окажусь хорошей женщиной, мы с ним будем до конца жизни обеспечены.
Я только от волнения забыла спросить — чем? Чем обеспечены?
Ладно, сейчас не время отвлекать Стратонова, он грузит в кузов «Жигуля»-универсала аккуратные ящики от болгарских фруктов. По-моему, с клубникой. Потом вынес из теплицы четыре картонки из-под венгерского шампанского, коробки не закрывались, торчали из них фиолетовые, лимонные, розовые, алые гладиолусы, влажно-свежие, тугие, мясистые, молодые, еще не растерзанные тлением и распадом. Я еще подумала, что мне так много цветов не надо, что мне столько великолепия ни к чему, мне маленького букета хватит, и Стратонов это безмолвно понял и сложил все цветы в машину. Ушел в дом, и довольно долго его не было, а я все перегоняла фекал в тачке — от ворот к яме, где через год будет прекрасное удобрение, обошедшееся нам со Стратоновым по существу за гроши: машина левого ворованного навоза, бесплатная палая листва и мое рвение.
