— Флор Алексеевич, я хорошая женщина, — сказала я застенчиво, а он засмеялся.
— Поживем — увидим, — пригладил волосы белокурые на затылке и добавил: — Я с детства работаю, и главная для меня в человеке добродетель — трудолюбие. Тунеядцев ненавижу. И презираю. Человек в работе должен радоваться…
Я знала, что услышу это, я надеялась, потому что я — порядочная, трудолюбивая, физически здоровая, с мягким, покладистым характером. А иначе — зачем же было ехать на знакомство со Стратоновым?
— Давайте зайдем в дом, — предложил Стратонов. — Вам ведь переодеться надо, в этой комнате вам будет удобно…
Комната была маленькая, голубая, светлая, с отдельной крохотной верандой. Вход в комнату был из большого, отделанного деревом холла с камином. Из холла вела дверь в белую кафельную кухню. А на второй этаж поднималась широкая лестница. Там, на втором этаже, должны быть покои Флора Алексеевича. Если мы поженимся, он поднимет меня на второй этаж, в свои апартаменты.
Я поймала себя на мысли, что немного побаиваюсь его.
А Стратонов, наоборот, любезно спросил:
— Наденька, а вы есть не хотите?
Ну, на такие покупки я не ловлюсь! Тоже мне — современная невеста, — никак себя еще не показала, а уже уселась жрать…
— Нет, нет, Флор Алексеевич, не беспокойтесь, я позавтракала, я вообще поздно ем. — И трусливо добавила: — И мало совсем.
— Ну, захотите — скажете, — благодушно-веско кивнул Стратонов. — Я сам стараюсь не переедать, работать невмоготу! И женщина не должна много есть, это неэстетично…
— Почему? — робко поинтересовалась я.
— Да сам не знаю. Наверное, когда смотришь, как молодая миниатюрная женщина много и жадно ест, невольно возникает мысль, куда это потом все девается…
Нда-тес, оказывается, мой цветок еще и эстет впридачу.
— Давайте лучше что-нибудь по дому поделаем, — предложила я.
— Пожалуй, день идет, дела стоят, а в совместной работе люди лучше всего узнают друг друга. У вас есть с собой купальник?
— Есть. А что? — Я подумала, что Стратонов пригласит меня сейчас на пляж.
— В купальнике на даче лучше всего работать. Легко, тело дышит — загореть можно и простирнуть потом купальник просто…
— Да, наверное, — согласилась я. Вот она, наша первая со Стратоновым близость: кому бы это я, кроме жениха, разрешила рассматривать не на пляже свою частичную обнаженность?
Но Стратонов глупостями явно не интересовался, он не стал рассматривать мои прелести, а вышел на воздух; и, торопливо переодеваясь, я слышала, как он гремит там какими-то железяками. Я сложила одежду на стуле, рукав куртки выпростала и положила сверху на брючину, а замок молнии на своей сумке отодвинула чуть-чуть, сантиметра на два. И пошла навстречу своему счастью.
