Оглянулся Козьма и увидел, что падает племяш с коня, странно разведя руки.
Козьма не задержал свою лошадь.
Вот поворачивают строй поляки.
Но казаки, увидев натиск Минина, ударили на поляков из острожка.
– Москва! – закричал Козьма и врубился в польский строй.
Дрогнули поляки.
Гетман стоял на стене Донского монастыря.
Он следил за боем по карте, получал донесения.
Бой усиливался.
«Хороший повар не пробует беспрестанно пирога, – думал Карл Ходкевич, – огонь сделает свое дело. Надо будет выйти из шатра так, чтобы ехать в Кремль не останавливаясь. Этот Пожарский упорен, однако».
Среди шума выстрелов поднялся крик.
Вбежал адъютант и прохрипел что-то.
– Что? Победа? – спросил Ходкевич.
– Подкрепления, гетман! – губами, без голоса, сказал адъютант.
– Я сам! – сказал гетман и выбежал из палатки.
Поле битвы изменилось так, как изменяется лес, когда налетит буря и все ветки поворачиваются в одну сторону.
Буря летела со стороны Москвы-реки.
Польская кавалерия, венгры, немцы бежали к монастырю, стремясь к одному – протоптать себе дорогу назад.
Не вступая в стремя, вскочил Ходкевич на коня, с несколькими людьми поскакал навстречу бегущим, кричал, проклинал, ударил кого-то саблей.
Буря продолжалась.
Люди бежали, коня гетмана повернули. Ему показалось, что он сам кричит вместе с толпою то же самое.
Падали рядом с ним, тяжело бряцая о пыльную землю доспехами, люди. Неторопливо свистели пули.
Пролетела стрела, гетман улыбнулся на нее, а потом вспомнил, что бежит.
Вот обозы. Лошади выпряжены, и брошены возы, задраны оглобли, кони скачут.
Кони скачут, канонада тише; человек рядом с гетманом снимает шлем, лицо его бледно. Это капитан.
– Я спас вас, пан гетман! Я вывел вашу лошадь из боя.
Там, в тылу, шумят люди. Мимо продолжают скакать всадники.
Поляков в Кремль прорвалось несколько сот человек, но без провизии. Удар Минина был так силен, что гетман восстановить своих сил уже не смог. Обозы гетмана, обозы, которые должны были накормить кремлевских сидельцев, были захвачены, войско рассыпалось.
Утром, когда московские часы пробили первый час, лагерь поляков был пуст, пуст был и Донской монастырь. Поляки за ночь ушли к Можайску.
Войско Ходкевича не собралось больше никогда. Оно рассыпалось от того удара, разбрелось – кто домой, кто грабить.
Ночью веселились русские в своих окопах.
Ночью искал Минин племянника своего по полю битвы, искал среди убитых, среди растоптанных, идя по следу атаки.
Ранним утром нашел он Петра растоптанным, похоронил.
