— Приказ из Москвы, от самого товарища Блюхера, — пояснил лейтенант. — Работать только днём, все аресты производить по утрам, а воронки перекрасить в жёлтый цвет.
— Как канарейку?
— Угу…, так и зовут — гонорейками.
Филиппов посочувствовал горю, и спросил:
— Слушай, а чего у вас ОГПУ и военная комендатура в одном здании? Экономите, что ли?
— И Особый отдел округа тут. Нет, не экономим, что Вы, просто так удобнее. Не нужно бегать по всему городу за подписями и согласованиями. Эта…, как её…, оптимизация производства. Так пойдёте в ОИР, товарищ майор? Пропуск выписывать?
На КПП Виктор Эдуардович положил на стол удостоверение, и отвернулся к стенке, рассматривая наглядную агитацию с призывами монстровидных девиц не болтать, ввиду всеобщей недрёманности врага. Чем конкретно не нужно болтать — не уточнялось. Лейтенант поднял голову от бумажки, которую заполнял аккуратным почерком:
— Фамилия арестованной? Возраст? Пол?
— Фон Вилкас. На вид около пятидесяти. Пол — напоминающий женский, — тут Филиппов хлопнул в досаде себя по лбу, сбив на затылок фуражку. — Чёрт, да она уже здесь! Уже прошла. Ну…, как бы прошла.
— Обижаете, товарищ майор, мимо меня и муха не пролетит.
— Так то муха! Ты, лейтенант, когда-нибудь летающий танк видел?
— Они разве бывают?
— К сожалению…, - Виктор Эдуардович взял со стола пропуск. — Душераздирающее зрелище.
Дежурный в недоумении пожал плечами и проводил взглядом выходящего майора, за которым неотступно следовала маленькая длинноухая собачка.
Вроде бы особого ущерба зданию с полутораметровыми стенами нанесено не было, если не считать выбитого окна на третьем этаже, выдранной с мясом решётки, сломанных столов, и вогнутой внутрь толстенной двери несгораемого сейфа, но разговор генерал-майор Годзилин начал именно с упрёков. Сейчас он неторопливо шагал по кабинету, изредка поправляю очки в тонкой металлической оправе руками, затянутыми в перчатки защитного цвета. По случаю отсутствия стёкол были задёрнуты плотные шторы, и мягкий свет случайно уцелевшей лампы с зелёным абажуром причудливо подкрашивал лёгкую щетину на щеках начальника Особого отдела округа. Лёгкий оттенок нереальности происходящего придавал хруст стеклянного крошева под генеральскими сапогами, подозрительно напоминающий скрежет когтей неведомого зверя. Филиппов специально посмотрел — нет, следов и царапин на замусоренном паркете не остаётся.
— Нет, ты пойми, майор, я уважаю тебя как человека и боевого офицера…. Но нельзя же забывать о сохранении государственной и военной тайны. А если эта валькирия, пролетая над моим столом, успела прочитать секретные документы? И что с ней теперь делать?
