А потом, конечно, стану я тираном.
Так оно привычней, что ни говори.
Я возьму державу, скипетр из Гохрана,
И меня Шандыбин выкрикнет в цари.
Прохладное лето 34-го.
В полутёмном кинозале немногочисленные зрители, напряжённо сжав кулаки, следили за развивающимися на экране событиями. Там белочехи, с перекошенными от злости рожами, под командованием английских офицеров в пробковых шлемах и неизменной тонкой папиросой в уголке брезгливого рта, стреляли из пулемётов по плывущему по реке Чапаеву. Пули красиво выбивали из воды высокие фонтанчики, заставляя Василия Иваныча нырять.
За всем этим безобразием с высокого берега Урала наблюдал легкоузнаваемый толстый господин в высоком цилиндре и фрачной паре цвета хаки, с крахмальной манишкой. Время от времени он вытаскивал дымящуюся сигару изо рта, и прикладывался к литровой бутылке с виски.
— Чтобы ему лопнуть, гаду, — прокомментировал действия англичанина один из зрителей, седобородый генерал с эполетами на плечах. — Поневоле поверишь, что Черчилль собственноручно застрелил товарища Чапаева. Это чья идея, Климент Ефремович?
— Генерал-майор Раевский в своём докладе назвал подобное информационной войной, Антон Иванович, — Деникин кивнул и продолжил просмотр.
А там уже коварные и подлые, по определению, белочехи праздновали победу, приплясывая на крутом обрыве под мазурку Домбровского. Но долго наслаждаться лаврами победителей у них не получилось. Справедливое возмездие, пусть и запоздавшее, пало на головы мерзавцев. Суровые бородатые казаки, с золотыми погонами и алыми ленточками на косматых папахах, вылетели неудержимой лавой. Вот красное знамя с вышитым двуглавым орлом заполонило собой весь экран, гордо развеваясь под напором встречного ветра. В следующем кадре засверкали клинки. Вот чубатый сотник в лихо заломленной кубанке с оттяжкой рубит ближайшего чеха. "Пленных не брать!" — кричит усатый полковник в буденовке и с крестами на кожаной куртке. Особенно удачно, крупным планом, была показана покатившаяся в кусты голова в пробковом шлеме и с дымящейся папиросой. На этой жизнеутверждающей ноте фильм и закончился.
В зале зажёгся свет, но собравшиеся молчали, дисциплинированно ожидая реакции старших по званию.
— Хорошая картина, жизненная, — одобрительно отозвался Деникин. — Но почему враги стреляют из "Гочкисов"? Мне кажется, что "Максимы" смотрелись бы естественнее.
