— Когда на штурм пойдём, товарищ полковник? — спросил у него майор Курыло, страстно любивший кровавую рукопашную схватку, и особенно эскалады.
— Не пойдём, майор, — ответил ему Кутасов. — Незачем людей зазря гробить, будем брать врага измором.
Курыло вздохнул тяжёло, понимая, что ему негде будет в ближайшее время разгуляться, и вернулся к своему батальону.
Однако сражаться всё же пришлось. Осаждённые то и дело предпринимали вылазки, стремясь уничтожить или повредить орудия. Однако каждый раз, не смотря на ожесточённость боёв и прикрытие артиллерии со стен крепости, их загоняли обратно за стены с большими потерями для екатерининских солдат.
— Сами себя гробят, — сказал Пугачёв, обходивший место такой ночной вылазки. — И ведь как дерутся, что твои черти, верно, полковник?
— Жестоко дерутся, — согласился Кутасов, сам участвовавший в рукопашной схватке этой ночью. — Но и мы тоже не лыком шиты, как говориться. Думаю, скоро крепость выкинет белый флаг.
— Толку-то с этого, — махнул рукой Пугачёв. — Солдат они много положили, порох почти весь пожгли, как только он у них весь выйдет, так они и сдадутся.
— Войску нужна была передышка, — сказал на это Кутасов. — Мы ведь идём без передышек с самого Ая. А тут стоим на месте, хоть и дерёмся, но малой кровью, вот и отдыхаем, можно сказать. Ещё и из гарнизона наберём, быть может, солдат. Пополним ряды.
— Ну, и то хлеб, — кивнул Пугачёв. — Что там с твоим особым отделом?
После того, как армию стали пополнять из числа солдат-перебежчиков, Кутасов предложил организовать особые отделы для проверки вновь прибывших. Вот тут и пригодился, наконец, старый чекист, числившийся военюристом первого ранга, Семён Семёнович Сластин. Личностью он был не самой приятной, его недолюбливали все отправившиеся в прошлое офицеры, считая навязанным энкаведешником, однако дело своё он знал туго. Как только был организован особый отдел, он был назначен его начальником. Первым делом Сластин велел тащить к нему всех полицейских, стражников и надзирателей из городов и посёлков, занимаемых армией, с ними он заводил один короткий разговор.
— Жить хочешь? — спрашивал он у избитого человека, сидящего напротив него на неудобном стуле, а то и вовсе на земле. Ответ напрашивался сам собой. — Работать на меня будешь? — Ответ снова был очевиден. Так и собрал он себе команду отборных негодяев, преданных лично ему какой-то примитивной звериной преданностью, а также отлично понимающих, что без Сластина они ничто, даже не люди. Случись что с ним, остальных офицеров особого отдела попросту перережут те же мазурики Стельмаха, по той же причине они боялись лишиться его расположения.
