Шеренги сломались только перед самой насыпью каменного крошева, ведь в брешь могли пройти от силы три человека плечом к плечу. И так, плотными рядами, в колонну по три, солдаты рабочих батальонов вошли в Троицкую крепость.
Третий батальон вместе с двумя ротами пятого, преодолев несерьёзное сопротивление солдат гарнизона, подавляющая часть которых дралась сейчас насмерть с пешими казаками, направился на правый фланг, на помощь Белобородову. Остальные две роты капитана Балабухи двинулись внутрь крепости. Быстро, почти без боя захватили они пороховой склад, охрана которого — два молодых солдата, бледных, как полотно, от липкого страха — сдалась без сопротивления. Вслед за тем солдаты Балабухи направились к комендантскому дому. Перед ним был выставлен сильный пикет едва не в роту солдат, и уже не молодых парней, но седоусых ветеранов, получивших приказ держаться до последнего. Строй их был глубиной в пять шеренг, лишь первые две успели дать залп перед рукопашной. Солдаты Балабухи вступили в бой сходу, также дав залп первыми двумя шеренгами. И закипела схватка.
Звенела сталь, насаживали друг друга на штыки рослые люди в мундирах зелёного сукна, когда ломались они, били прикладами, раскраивая черепа и кроша рёбра, а то и просто валились под ноги, вцепившись в горло друг другу в исступлении ярости.
— Охотники, — командовал капитан Балабуха, неуютно чувствовавший себя не в самой гуще кровавой рубки, — на дома, на крыши! Огонь вести по вражьим тылам!
Ловкие егеря — или охотники, как звали их в пугачёвской армии — вскарабкивались на невысокие бараки и склады, забросив фузеи за спину. Заняв позиции там, они открыли огонь по отходящим отдохнуть от рукопашной царским солдатам, по офицерам в треугольных шляпах, по бешено орущим унтерам, а то и вовсе по окнам комендантского дома.
Численное преимущество, в конце концов, взяло своё. Остатки царских солдат, все раненные, кто сильней, кто легче, побросали оружие, поредевшие роты Балабухи ворвались в комендантский дом. Первого же сразила пуля — комендант Троицкой, даже вдрабадан пьяный стрелял без промаха. Солдаты ринулись внутрь с тесаками наперевес, стремясь разорвать ненавистного коменданта едва не голыми руками. Комендант стоял перед ними в большой светлой комнате, слегка покачиваясь от количества выпитого, однако позицию en garde держал твёрдо, угрожая замершим в дверях солдатам шпагой.
— Ну, хамы, быдло! — крикнул он срывающимся голосом. — Кто хочет отведать моей стали?!
