— Батька, — выкрикнул, — дозволь татарве помочь! Сил нет, тут торчать, пока они там рубятся!
— Ступай, Кривонос, — махнул ему булавой в сторону идущей смертельной рубки Пугачёв. — Ступай.
И тот сложил губы как-то по-особому, блеснув желтоватыми зубами из-под пышных усов, и издал неповторимый свист. Такой же нёсся в ответ на дикий степняцкий вопль, что выдал незадолго до того Салават Юлаев. И после них начиналась кровавая сеча. Она будет и в этот раз, однако татары теперь будут драться плечом к плечу с запорожцами. В общем-то, тоже не самое невиданное дело.
С диким гиком сорвались запорожские полки, курени, помчались, размахивая саблями, опустили пики с флюгерками и бунчуками конского волоса. Вся эта разномастная конница устремилась в сторону закипевшего боя. Однако вступить в него запорожцы попросту не успели. Едва завидев их, драгуны, карабинеры и пикинеры бросили степняков Юлаева, которые отбивались из последних сил, зажатые с двух сторон, как в тиски. И со всей скоростью, доступной их приморенным лошадям, отступили под прикрытие пехоты и артиллерии.
Пришлось сечевикам возвращаться, несолоно хлебавши, сопровождая медленно плетущихся степняков, большая часть которых были без коней. Животных увели екатерининские кавалеристы, столько успели.
Мы вернулись на позиции ещё не отошедшие от недавней схватки. Кто-то смеялся истерически, размахивая палашом, другие всем повторяли одни и те же фразы, вроде: «А как я его», «Лихо-то как» и всё в том же духе, ну а те, кто постарше молча чистили оружие, готовя его к новой схватке. Как-то странно было ощущать себя принадлежащим именно к этой, третьей группе. Очистив палаш, я сунул его в ножны и замер на своём месте в эскадронном строю, ожидая новых приказов.
Вестовой промчался мимо спустя несколько минут с нашего возвращения. Он передал какой-то устный приказ Михельсону, отдал честь и ускакал обратно. Премьер-майор отстал от него только потому, что конь его притомился в недавней схватке. Рядом с нашим эскадроном он придержал коня и крикнул:
— Ирашин, за мной!
Я, не раздумывая, ударил коня пятками, устремившись за командиром, который ждать меня не собирался. Только позже я узнал, что его адъютанта — прапорщика Сергея Брюсова — ранили в недавней схватке, он получил в самой первой сшибке вражьим копьём в грудь и теперь лежал в госпитальной пролётке, мечась между жизнью и смертью. Отца его, секунд-майора Семёна Брюсова, Михельсон отпустил к сыну, оставшись, таким образом, совсем без адъютантов, взяв меня им на замену.
