Мы мчались, перейдя с быстрой рыси на галоп, чтобы как можно скорее сократить расстояние между собой и врагом. И тут от фланга пугачёвцев отделился изрядный клин кавалерии, состоящий из степняков. Они мчались нам наперерез. Трубы сыграли «В рукопашную». Мы взялись за палаши. Пикинеры опустили свои пики с яркими флажками-флюгерками. И уже через минуту наши полки сшиблись. С треском ломаемых пик, под звон стали, в сопровождении надсадных лошадиных и людских криков.
Я был впервые за свою кавалерийскую карьеры освобождён от какого-либо бремени. Сначала я носил знамя, после — командовал взводом, теперь же мог позволить себе просто драться, не думая ни о чём. Главное, держаться своих, да вертеть головой, чтобы не пропустить какого-нибудь особенно шустрого врага. Вот и сейчас я наносил удары, вышибая из сёдел лихих степняков в бешметах и меховых — не смотря на лето шапках, похожих на колпаки. Надо сказать, большая часть их была вооружена хорошими саблями и шашками, которые больше не ломались после одного двух ударов о наши палаши. Драться с ними стало куда сложнее, чем раньше. И всё равно, диким всадникам степи было далеко до регулярной кавалерии.
За несколько минут ожесточённой рубки в жуткой тесноте, когда даже всадники, под которыми убили коней, не падали на землю, мы порубили большую часть вражеского авангарда. Дети вольных степей не привыкли к такому бою, когда нет пространства для манёвра, и потому мы стремительно истребили их. Однако противник наш был не так прост. Он развернул своё войско, попытавшись обойти нас с фланга, а главное, вырваться на открытое пространство, что было для него спасением. Вслед за степняками развернули коней луганские пикинеры и арзамасские драгуны, последние почти не принимали участия в битве, не заморили коней и рвались в атаку. Они попытались не дать им обойти нас с фланга, отрезать от пространства, лишить манёвра. Завязалась новая схватка. Степняки пытались прорваться любой ценой, понимая, что в противном случае их могут вырезать до последнего всадника. Мы же поспешили на помощь товарищам, захлопывая смертоносную мышеловку.
Мы вновь врубились, на сей раз во фланг степняков. Я раздавал удары щедрой рукой. Враги, к чести их, быстро опомнились, однако против них было всё. И увеличившееся на целый полк число врагов, и теснота, и потери, понесённые степняками. Бой снова стал перерастать в истребление.
В ставку Пугачёва влетел на вороном коне кошевой атаман сечевиков Максим Кривонос. Рванул на груди расписную рубаху, сжал смуглые до черноты пальцы в кулак с голову младенца.
