— Скрашивай.
— Спасибо. Меня зовут Вадим, — толстяк протянул мне руку.
Я назвал себя, мы пожали друг другу руки. Вадим бухнулся в кресло, повертелся, поудобнее усаживаясь, и замер, блаженствуя.
Я подумал, что, наверное, самое его любимое занятие дома — сидеть, развалившись, в кресле.
— Слушай, я хотел у тебя спросить, — сказал я. — Зачем ты пришёл сюда заниматься, если уже окончил школу?..
— Я срезался на вступительных, — ответил Вадим.
— Как? — ахнул я.
— Обыкновенно, — равнодушно сообщил Вадим. — По сочинению — троечка, по математике — двоечка…
— Ты в институт поступал? — я догадался, что он провалился на вступительных экзаменах.
— Ага, в политехнический…
— Ну, а теперь что ты делаешь? Отдыхаешь?
— Как бы не так, — даже обиделся Вадим. — Один день с утра — русский язык, после обеда — физика. Другой день с утра — английский, а после обеда теперь вот математика будет… Поверишь ли, дохнуть некогда…
— Я тебя понимаю, — сочувственно произнёс я.
— И так всю жизнь, — Вадиму очень хотелось, видимо, излить свою душу, а тут как раз подвернулся я.
— Как это всю жизнь? — даже вздрогнул я.
— А вот так, — Вадим поёрзал в кресле, нашёл наконец удобную позу и начал рассказ:
— Мне не было ещё семи лет, как меня окружили и взяли в плен учителя. Один меня учил математике, другой — английскому, а третья — музыке. Мне купили огромный баян. Когда я садился и брал в руки баян, я исчезал. Из-за баяна виднелись лишь мои вихры.
— А что было потом? — спросил я.
У меня даже в горле пересохло от волнения, настолько детство Вадима напоминало моё.
— Потом? — вспоминая, наморщил лоб Вадим. Но морщины недолго бороздили его чело, оно снова засияло безмятежным спокойствием. — На баяне я так и не научился играть. Тогда родители продали баян и купили мне пианино. Я бренчал на нём года три. Как ни билась со мной учительница, играть на пианино я тоже не научился.
Вадим сощурил глаза. Наверное, вспомнил те времена, когда сражался один на один с пианино.
— А потом родители продали пианино и… — подсказал я Вадиму продолжение.
— Не угадал, — радостно улыбнулся Вадим. — Пожалели родители пианино, не продали, а мне купили всё-таки гитару. Может, хоть на ней я научусь играть. И я стал учиться. Я очень старался. Я рвал на гитаре по три струны в день, но так и не научился.
Последние слова Вадим произнёс с гордостью. Вот, мол, какой я.
— А спортом ты не занимался?
— Почти всеми видами, — ответил Вадим. — Кроме бокса и прыжков на лыжах с трамплина. Мама считала, что бокс и прыжки с трамплина опасны для жизни.
