Я отвечаю за свои слова! Ваш товарищ, Люсьен Дю-марбр, только что сообщил мне, что исчез целый литр азотной кислоты. Слышите: целый литр! Бутыль была распечатана всего две недели назад… Я мог бы перечислять пропажи, но это займет много времени. Господа, я взываю к вашей честности… Ответьте мне: кто это сделал?
Смех, которым взорвался класс, постороннему человеку показался бы в высшей степени неуместным. Лори сам с трудом удержался, чтобы не улыбнуться.
Его уважали, и для этого ему не было необходимости быть слишком строгим. Ученикам своим он позволял даже порезвиться — в разумных пределах, конечно. У них, например, была любимая шутка: стоило кому-то задать вопрос, начинающийся словами: «Кто это сделал…»— как тут же следовал дружный ответ: «Конечно, Клистирщик, мсье!»
Реплика эта, хотя давно стала привычной, все еще действовала безотказно, вызывая снисходительную улыбку на лице учителя и краску смущения у того, кто носил кличку Клистирщик. Настоящее имя мальчика было Жан Менуа, но его фамилию никто не вспоминал с того самого дня, когда на вопрос того же Лори, кем он хочет стать, Жан ответил: «Клистирщиком, мсье!» Жаргонное это словечко он употребил, разумеется, не намеренно, а лишь по своей знаменитой рассеянности.
Несмотря на серьезность момента, несмотря на тяжелое обвинение в расточительстве, третий класс едва удержался, чтобы по прочной, ставшей едва ли не рефлексом привычке не ответить: «Мсье, конечно, это Клистирщик!»
Однако Лори тут же опять стал серьезным. Еще раз оглядев класс, он предложил:
— Тот — или те — кто чувствует, что совесть у него неспокойна, найдет меня в учительской во время большой перемены, в одиннадцать часов. Я не сторонник публичных покаяний, но считаю, что каждое преступление должно быть наказано. Надеюсь, вам достанет душевного благородства не искать способа уклониться от этой обязанности.
Пока Лори открывал свой портфель, в классе стояла полная тишина. Ученики хмуро поглядывали друг на друга, пытаясь догадаться, кому и зачем понадобился целый литр азотной кислоты. Люсьен Дюмарбр, понимая, что стал невольной причиной неприятного инцидента, смотрел в окно. Р оберу хотелось сказать ему, что никто к нему не в претензии. Но, обернувшись, он увидел ухмыляющуюся физиономию Банера и его насмешливый взгляд, направленный на Лулу. Робер сразу понял, что означает этот взгляд: «Видишь, доносчик он, твой Лулу!» Он не сомневался, Бавер не упустит возможности настроить всех против бедняги Люсьена, «чужака», «выскочки», занявшего его место в команде… И к тому же такого невыносимо обаятельного!..
