— Я разменяю вам, — предложила Мариша женщине с портфелем, по виду учительнице.
Продавщица-хохотушка посмотрела на Маришу, недовольная тем, что ее прервали:
— Правда, на работу по специальности меня теперь не примут, могут быть неприятности. Но все равно — при холодильном деле нахожусь, — она снова захохотала, зажмурилась, слегка присела...
Недавно Мариша получала мороженое на базе и стояла в очереди за экспедиторшей с вокзала. Та начала уговаривать Маришу поступить в трест вагонов-ресторанов:
— На мороженом руки не нагреешь. Только полудурочки загорают за гроши. Лучше жить на колесах, да в прибытке, чем снег утаптывать да копейки на сквозняке считать-пересчитывать..,
Мать поворошила кочергой угли — нет ли синего пламени, можно ли закрывать вьюшку — и оглянулась на дочь.
Мариша спала беспокойно, покашливала и во сне шептала простуженным голосом:
— Кому сливочный пломбир?.. Есть эскимо...
— Спи, — мать поправила одеяло, и Мариша затихла. — Не растает твое мороженое...
Мариша уже колесила в вагоне-ресторане, когда Шестаков оказался зимой в Москве. Его по комсомольской линии послали на какой-то слет молодых рабочих, демобилизованных из армии.
С чемоданчиком в руке он спрыгнул с подножки троллейбуса и быстро пересек площадь, покрытую серым снегом.
У заводской проходной стояли продавщицы мороженого, и он подбежал к ним.
Увидел Маришу со спины, закутанную в платок, возле ящика на колесиках, и с разбегу обнял ее.
Та резко обернулась.
— Извините, обознался.
— Бывает! — продавщица фыркнула и одобрительно оглядела Шестакова. — Бывает, что у девушки муж умирает...
— Вы знаете Маришу?
— Мартынову? Рядышком загорали.
— Она написала мне, что мерзнет у этой проходной. Где же она?
— Теперь катается в поездах. Сманили в вагон-ресторан.
— И давно?
— Еще перед Новым годом.
Продавщицу уже обступили покупатели, она закрывала-открывала-закрывала крышку своего белого ящика.
— Если подружку не найдете — приходите. Угощу таким сливочным пломбиром, — она зажмурила подведенные глаза и захохотала, слегка приседая...
Могло показаться, неказистый домик нахально затесался в компанию новых многоэтажных домов на окраине Москвы. А на самом деле двухэтажный домик остался стоять на своем месте, а его обступили со всех сторон дома-новоселы.
Когда Саша еще жил в Теплом Стане, Москва была далеко, они с Маришей добирались пригородным автобусом по Старокалужскому шоссе до Ломоносовского проспекта. Оттуда рукой подать до станции метро «Университет», можно покататься вдоволь в поездах и на эскалаторах.
