Хотя я не испытываю особой страсти к гребле, мне пришлось взяться за весла. Зулеб, несмотря на впечатление человека крайне практического и обладающего самыми разнообразными навыками. ю которое он на меня произвел, греб скверно. Брат Ожье грести не умел вовсе.
Некоторая физическая разминка пошла на пользу моему телу, скрючившемуся и затекшему на ослиной спине. Я взбодрился и с любопытством наблюдал за кармелитом, который, стоя на корме и опасно раскачивая лодку, устроил некое странное представление. Он зорко щурился и в тоже время водил перед собой руками, будто лишенный зрения. Все тело его подрагивало от напряжения, пальцы ходили ходуном, скрючивались, как у страдающего хореей.
Зулеб, также смотревший на него, нагнулся и сказал, уткнувшись мне в ухо жесткой бородой: "Он ищет остров". Пожалуй, другого объяснения поведению брата Ожье не было.
Тут же с ним произошла некоторая перемена. Взгляд его застыл, тело успокоилось. Приняв это за знак того, что он отыскал незримую сушу, я, проследив направление его взгляда, принялся табанить левым веслом, с тем, чтобы взять курс на видимый только монаху остров.
Во время выполнения маневра я был несколько излишне энергичен, отчего произошел забавный казус. Брат Ожье пошатнулся, когда лодка развернулась, и, не сделав ни малейшей попытки удержаться, плашмя выпал за борт. Проявивший незаурядную скорость реакции, Зулеб успел прыгнуть к нему и поймать за пояс рясы. Но схватил он монаха поздновато, и в результате кармелит головой и плечами оказался в воде, тогда как нижняя часть его туловища удерживалась Зулебом над поверхностью озера. Со сторонней точки зрения, все это могло выглядеть, как попытка утопления монаха бородатым злодеем, а с моей же представлялось таким потешным, что я бросил весла и расхохотался.
Все то время, что потребовалось Зулебу, чтобы втащить пришедшего в себя и запаниковавшего кармелита в лодку, я провел, не принимая ни малейшего участия в спасении брата Ожье, а лишь хохоча, как ополоумевший.
Мокрый и испуганный монах поведал нам, каково ему пришлось, когда он ощутил, что вместо воздуха в легкие ему устремляется озерная вода, и мою веселость, как рукой сняло. Хорошо еще, что выверить курс я успел, и теперь, по словам кармелита, мне оставалось только грести пока лодка не уткнется в землю, которой мы с Зклебом не увидим, но толчок и скрежет киля по дну несомненно ощутим.
Несколько минут гребли, и предсказанное монахом произошло на самом деле. До сей поры, во мне не было абсолютной уверенности, что история о невидимом острове сколько-нибудь реальна. Судя по изумленному лицу Зулеба, такие же сомнения одолевали ранее и его. Но теперь, когда неверие наше было рассеяно, мы с ним вышли из лодки и собрались втащить ее на берег. Странное же это ощущение: чувствовать ногами каменистый склон, а видеть лишь водную гладь! Остановил нас предостерегающий крик брата Ожье:
