— Ведь это несправедливо! — говорил он, размахивая над костром поварешкой. — Ведь лесоустроители тоже важное дело делают, лес учитывают, оценивают, картируют. Да ведь сколько лесов у нас! А как ни послушаешь песню, так все тебе «держись, геолог, крепись, геолог»… А мы так, словно для нас и песен не существует. Верно ведь, а? Нет, ты спой мне хоть одну песню про лесоустроителей, спой?!
Я молчал, потому что действительно не знал ни одной такой песни. И Сашка с такой укоризненной миной поглядывал на меня в ожидании песни, словно это была моя вина, что ее нет.
Ужин был готов. Сашка глянул на часы, накрыл котелки телогрейкой и ушел в зимовье. Сидя у костра, я услышал, как защелкали переключатели рации. В приоткрытую дверь виднелся склонившийся за столом Сашка. Свет керосиновой лампы тускло отекал стены зимовья. По углам лежали обитые жестью ящики, мешки, стопки книг, вьючные седла. Сашка долго откашливался, потом монотонно забубнил в микрофон:
— «Недра — два», «Недра — два», я «Недра — один», я «Недра — один», как меня слышите, как меня слышите, прием…
В динамике долго шелестело, потрескивало, и, наконец, в зимовье послышался далекий ломающийся голос:
— «Недра — один», я «Недра — два», слышу вас хорошо… Привет тебе, Сашка, что новенького у тебя, прием…
С первого же слова Сашка встрепенулся и, едва дослушав до конца фразу, щелкнул переключателем и гаркнул в микрофон так, что за рекой шарахнулось эхо:
— Порядок у меня! Происшествий нет! Что у вас новенького? Где вы сейчас? Выходить-то скоро будете? Прием!..
Еще раньше Сашка рассказал, что километрах в тридцати от верховья Зугдука ведет свой маршрут их небольшой отряд. Работа обычная: вырубаются просеки, вкапываются знаки отмеров и планшетки графятся строгими квадратами лесных кварталов. Каждый вечер, ровно в двадцать один тридцать, начальник отряда вызывает на связь базу, оставленную в зимовьюшке на берегу Зугдука.
— У нас все нормально, Сашка, крепись. Денька через три выходить будем, готовь баньку, понял? Если все у тебя, то конец связи, до завтра. Прием…
— Вас понял, — пробурчал помрачневший Сашка, — конец связи.
Он выключил рацию и пробормотал:
— Когда я только развяжусь с ней, черт бы ее побрал… Дело в том, что когда на базе комплектовался отряд, то никак не могли найти радиста. Кроме того, не хватало и завхоза отряда. Должность эта, по выражению Сашки, хлопотливая и занудливая, и никто не хотел впрягаться в этот хомут. Начальник отряда знал, что Сашка разбирается в рации и даже немного работает на ключе, и, когда подошло время выходить в поле, он просто объявил ему, что временно он будет работать радистом и по совместительству завхозом: все равно же на базе торчать! Сашка устроил скандал, но это не помогло, и, так как другие отряды уже вылетели в тайгу, пришлось ему комплектовать рацию, сдавать экзамен по ней и составлять ведомости на пищевое довольствие отряда.
