— …А без меня, а без меня и солнце утром не вставало б, и солнце утром не вставало б, когда бы не было меня!..
Припев все повторялся, варьируя и окрашиваясь в различные тона. Казалось, этот невидимый певец хотел увлечь за собой целый хор! Я осторожно выбрался из зарослей.
На противоположном берегу, на зелени поляны, стояло зимовье, рядом пристройки. Над крышей зимовья вскинулись мачты антенн. На крыльце сидел светловолосый парень в тельняшке. Он разложил на коленях вьючное седло и, ковыряясь в нем, распевал во все горло.
Вот таким образом я и познакомился с завхозом и радистом лесоустроительного отряда Сашкой Лапиным.
— Завхоз я временный, — уточнил Сашка, когда мы переправлялись на резиновой лодке, — и радист поневоле. По табелю я всего лишь маршрутный рабочий, и мое дело в тайге топать, а не сидеть здесь с этой сбруей!
Он хмуро кивнул в сторону крыльца, где лежало вьючное седло и из потника торчала здоровенная кривая игла.
— Ребята почти неделю уже безвылазно в тайге, собаки мои и то с ними удрали, а я сижу здесь как неприкаянный. Разве это жизнь?!
Сашка быстро разложил костер, приготовил чай, вскрыл несколько банок мясных консервов. Угощая меня, он с любопытством расспрашивал, кто я, откуда и куда иду. Я рассказал ему о своем путешествии, и, слушая, он озабоченно поглядывал на мое снаряжение. Потом, внимательно ознакомившись с моей картой, снисходительно буркнул:
— Снимешь на кальку участок с нашей карты, а то по своей черт знает куда убрести можешь…
После чая каждый из нас занялся своим делом. Сашка вел себя со мной так, словно мы знали друг друга очень давно. Я приводил в порядок свое снаряжение, изрядно потрепанное за этот недельный переход, а Сашка, закончив шитье потника, ползал по крыше, устраивая для своей рации направленную антенну.
Сумерки скрадывали тайгу. Проглянули звезды. Под берегом приплескивала река, тихо ворочаясь на перекатах. Из чащи противоположного берега слышался крик кедровки. Сашка хлопотал с ужином у костра и между делом расспрашивал о жизни в столице. Его интересовали новые магнитофоны, транзисторные приемники, Московский зоопарк, спиннинговые катушки и новые марки охотничьих ружей. Раз говор о различных путешествиях переключился на песни. Не откладывая дела в долгий ящик, Сашка сунул мне карандаш и блокнот и попросил переписать новые песни, что чаще всего, по его выражению, поются с душой. Пока я напрягал память, старательно вспоминая однодневные вылазки в Подмосковье, бессонные ночи у костров, Сашка с досадой рассуждал, что почему-то большая часть душевных песен посвящена геологам.
