На рассвете в воскресенье Павел и Федя собрались по ягоды.
- Сбегай за Яшкой, - сказал Павел брату, вытираясь полотенцем, - а то он, соня, будет целый час собираться.
Федя опрометью бросился на улицу.
Павел стоял на пороге, помахивая полотенцем. Огромное красное солнце высунулось из-за дальней крыши; все порозовело кругом. Было слышно, как на другом конце деревни перекликались петухи.
Прибирая избу, Татьяна бросила взгляд на Павла и задержалась посреди комнаты. Четким силуэтом вырисовывался он в открытой двери - рослый, худощавый, с руками, вылезающими из рубашки, которую она шила в прошлом году. «Совсем большой стал», - подумала она с нежностью и проговорила вздохнув:
- Пашутка, вы допоздна не ходите только.
Павел быстро повернулся к ней, ухмыльнулся, сказал шутливо:
- Мы в Тонкую гривку махнем и у тетки переночуем.
- Вот я вам махну! - продолжая любоваться сыном, погрозила она пальцем.
- Да я шучу, мам... Мы часа через три вернемся, как раз к утреннику в школу поспеем.
- Ну то-то... - Татьяна увидела, как в соседнем дворе мелькнула фигура Данилы, и прибавила, понижая голос: - Эти... соседи наши не грозятся тебе?
- Не... - неопределенно ответил он, помолчав.
- А вчера Данила ничего не говорил, когда комиссия у них в сарае кулукановский хлеб раскопала? - допытывалась она. - Ты же их на чистую воду вывел.
- Молчит... не смотрит даже...
- Сколько хлеба загубить хотели! Окаянные!
Прибежал, тяжело дыша, Федя.
- Паш! Братко!.. Яшка спит - не добудиться!
Павел расхохотался.
- Так я и знал. Вот соня!
- Я его и щипал, и кулаком под бок, а он только мычит.
- Пошли сами?
- Пошли! - обрадовался Федя. - Дай я только мешок возьму.
Спустились с крыльца. Посреди двора Павел остановился, огляделся вокруг.
- Хорошее утро! Тепло!
- Ага... А я зиму люблю. Хорошо на санках! А трактор по снегу ходит?
- Ну ясно, ходит... Постой, а ты чего это босиком?
- А что?
- Ногу наколешь. Надень-ка сапоги.
- Жарко, - взмолился Федя.
- Надень, надень...
Вышли на улицу. Вдалеке сквозил осенний лес.
...Запыхавшийся Данила прибежал к Кулуканову.
- Ушел на болото... за клюквой...
Кулуканов молча надел картуз.
- Пошли к Сереге...
Дед сидел на крылечке, вертел папиросу. Увидев торопливо подходящего Кулуканова, поднялся, положил нескрученную папиросу в карман.
- Ушел на болото... - очень тихо сказал Кулуканов. - В самый раз!
Дед, не отвечая, заходил по двору, забормотал что-то. Наконец остановился, словно устал.
- Данила, - сказал он тихо, - дай его...
