Внезапно она встрепенулась. В открытые двери из синих сумерек донесся пронзительный крик. Холодея и дрожа, Татьяна вскочила, усадила на пол заплакавшего Романа, выбежала на крыльцо.
У забора Данила бил кулаком вырывающегося Павла.
- Стой! - гневно закричала она. - Стой, проклятый!
Бросилась к сараю, непослушными трясущимися руками схватила жердь.
Данила отпустил мальчика, влез на забор.
- Я еще не так твоего пионера... - он не договорил и спрыгнул на свой двор. Жердь гулко стукнула по верхушке забора.
...Было уже совсем поздно, когда освободившийся от всех дел Потупчик зашел к Татьяне.
- Вечер добрый, Татьяна Семеновна! Как живешь?
- Помаленьку.
- А как насчет колхоза думаешь?
- Мы вступаем, Василий Иванович. - Она кивнула на детей и открыто посмотрела ему в лицо. - У меня теперь другой жизни нету.
Он посмотрел в окно на избу деда Сереги.
- А эти?
- Эти? Эти не пойдут.
- Ну, и без них обойдемся! - сказал он с сердцем.
Татьяна вздохнула.
- Чего только мне в колхоз отдать? Совестно перед людьми будет, Василий Иванович... Плуг, борона да кур пять штук.
- Кур не надо, Татьяна Семеновна, - добродушно усмехнулся Потупчик. -Куры - это твоя личная собственность. А плуг и борона - хорошо. Хозяйство, я думаю, соберется! У кулаков заберем инвентарь всякий. Чего с ними церемониться, раз они батрацкими руками богатство наживали! А они за свое богатство цепляются! Шитраков вон веялку спрятал!
- Я слышала.
Они замолчали. Потупчик повернулся было, чтобы уйти, но помедлил и тихо спросил:
- Ты скажи, чего в сельсовет не заходишь?
- Да что ж без дела заходить, Василий Иванович! Беспокоить только.
- А ты не стесняйся. Мне Ксеня про тебя весь день сегодня твердит... Может, тебе почему неловко или еще что? Я ж понимаю... Ты заходи, ежели пособить тебе что надо.
- Спасибо, Василий Иванович... - Ее глаза наполнились слезами.
- Заходи, заходи... - он закашлялся, неловко затоптался на месте. - Эх ты, делов сколько навалило сразу, Татьяна Семеновна: и кулаков раскулачивать и хлебозаготовки выполнять!..
Когда Потупчик ушёл, на соседнем дворе раздался громкий шепот Данилы:
- Унесли черти Потупчика, Арсений Игнатьевич!
Из избы вышли Кулуканов и дед Серега.
- Пришло времечко - по своей деревне как затравленный ходишь! - шептал Кулуканов, озираясь. - Так вот, значит, так, Серега: чтобы хлеб у меня на хлебозаготовки не забрали, я его как-нибудь ночью к тебе переплавлю... Ты, Данила, яму поглубже в саду выкопай... У вас, я думаю, искать не станут. Треть хлеба возьмете себе с Данилкой за это.
