— Поезжайте, — сказала.
— Спасибо, — недоуменно сказал Павел, потом понял: — О время! О нравы! — Двери закрылись; лифт поплыл вверх; человек стоял с закрытыми глазами, отдыхал, потом глубоко вздохнул, открыл глаза… Искал ключи… ключи звенели, как бубенчики… Ключ в скважину… Хруст ключа… В квартире было стерильно чисто. Работал телевизор — очередную «мыльную оперу» смотрела дочь Ася. Павел положил на журнальный столик шоколадную плитку.
— А мама где?
— Купается, — буркнула дочь.
— Ага. Уроки сделала? Мне никто не звонил? Я тебя спрашиваю!
— Нет, — поморщилась Ася.
— Что? Нет? — Начинал сердиться, но требовательно затилимбонил звонок в прихожей.
Открыл дверь — на пороге стояла девушка, старательно жевала жевательную резинку. Невыразительно взглянула на Павла.
— Мне Асю.
— Здравствуйте, — со значением проговорил Павел.
Шла дочь.
— Ой, ты уже пришла? Я сейчас-сейчас… Вика-Таша-Носок там?
Павел посчитал себя в праве вмешаться:
— Куда это на ночь глядя?… И… и дождь…
Его игнорировали; ничего не оставалось, как ретироваться. Остановился у двери ванной, постучал.
— Это я.
— Что? — Невнятный голос жены.
Приоткрыл дверь — жена лежала в ванне; клубилась пахучая пена.
— Ася куда-то уходит. Куда на ночь?…
— Я знаю. А ты почему так поздно?
— Разве? — Посмотрел на часы. — Шили суицид… Тебе помочь?
— Нет, спасибо, — глубоко вздохнула жена и хлебнула воды. — Тьфу ты, Господи!.. Павел, иди!..
Закрыл дверь в ванную комнату. В прихожей хлопнула дверь. Павел помял лицо. Плюхнулся на диван. Минуту смотрел на экран телевизора. Потом взял пульт — переключил все каналы. Экран жил лживой, бездарной, пустой жизнью.
Увидел на журнальном столике плитку шоколада. Цапнул ее, разодрал меловую, праздничную бумагу и принялся механически жевать приторную дрянь.
В гостиной громко работал телевизор. Сын, утонув в кресле, увлеченно следил за перипетиями «мыльной оперы». Маша остановилась в дверях.
— Ростик!
Сын не слышал, грыз ногти. — Слава! Эй, человек!
— А? — Обратил внимание. — Чего?
— Сделай тише, пожалуйста. Как уроки? Ты ел?
— Да, — ответил сын, выполняя просьбу матери. — Папа звонил, поздно будет, сказал…
— Я знаю. — Устало побрела на кухню. Села на табурет, посидела так минуту-другую, потом подняла голову — на столе и в мойке грязная посуда. Вздохнула, поднялась, надела фартук и с обреченным видом протянула руки к крану… Вода с силой ударила по рукам… Маша взяла большой фужер, подставила его под струю… смотрела, как кипит вода в этом фужере…
