— Горгонерр и его окружение? — прямо спросил папа.
— Да. Он. И все его предшественники много веков подряд. Их разведка, их армия…
— Вы женаты?
— Да, — Латор улыбнулся. — Мою жену зовут Лата. И дочка Мики. О, если бы видели, как изумительно она летает! Мне показалось — я сейчас зареву.
— А были войны на Политории? — спросил папа.
— Да, четыре и очень давно. И все, конечно, выигрывало правительство. А у вас?
— Две. Потом Земля отказалась от войн навсегда.
— Ас другими планетами вы воевали?
— Латор, — папа засмеялся. — Ваша планета первая, где появились люди, мы. Люди на Земле никогда даже не сталкивались с иной цивилизацией, а сейчас не знают, что мы здесь, и может быть, мы никогда не вернемся, и я никогда не увижу свою жену, а Митя — маму. И никто никогда не узнает, куда мы исчезли.
— О, — сказал Латор. — Так нельзя. Тем более если я правильно догадываюсь, Земля не хотела бы воевать.
— Да, не хотела бы.
— Но… почему вы можете не вернуться… домой?
— Мне кажется — это Горгонерр. Из-за него.
— Понятно. Хотя Карпий привез вас в гости.
— Нет, нас он захватил. Скорее всего, мы просто пленники.
— Но почему?
— Я сам ломаю голову — почему, а вернее, как избежать плена. Знаете, поговорим об этом после — голова пухнет.
— Вы не против увидеться со мной еще раз?!
— Конечно! И с вами, и с вашей семьей, — но как?
— Если только вы зайдете ко мне тайком. Спросите, где живет Латор. Спрашивайте тихо и только у геллов.
— Пора прощаться, — папа вздохнул. — Извините меня: должны появиться Пилли и Орик.
— О, Орик, — сказал Латор. — Это достойный политор. Ну, я полетел! — Он опять очень легко поднялся, и мы проводили его на лифте наверх. При всем моем знании способностей Латора, я с ужасом ждал, как он прыгнет с этой дикой высоты. Мы стояли высоко над землей на темном балконе, мы видели только силуэт Латора.
— Долгой жизни! — сказал он, садясь на край высоких перил, и чуть тише добавил: — Передайте поклон Орику. — И тут же скользнул в полутьму, но не вниз, а вперед и вверх, как бы скользнул в небо. Несколько мощных взмахов крыльев — и его не стало.
Папа обнял меня за плечи.
— Это сон, Митяй, да? — сказал он.
— Сон, — сказал я. — Это не сон, пап. Если бы это был сон.
