Итак, не Шлиман заслужил печальную известность «пропагандиста» этого китайско-негритянско-индейского знака, которым в истории человечества ныне отмечен самый гнусный и самый позорный ее эпизод — фашизм.
* * *
Кроме керамики, раскопки в северной части Гиссарлыка дали много других интересных находок. Сначала путь преградила двухметровой толщины мраморная стена с остатками коринфских колонн. Стену вскрыли на протяжении девяноста метров. Несколько интереснейших надписей, высеченных на больших мраморных плитах, говорили о том, что здесь находилось святилище Афины. К сожалению, Шлиман неточно перевел одну из надписей и поэтому не понял, что эта стена принадлежала не храму собственно, а ограде храма, Но он вообще мало задерживался на изучении этой относительно поздней постройки, которую он отнес ко временам Лисимаха. Ради вскрытия более древних слоев Шлиман проломил стену и стал продвигаться вглубь.
Такая же участь постигла и часть «стены Лисимаха», на которую наткнулся северо-западный раскоп, и даже две стены, которые были отнесены Шлиманом уже к доисторической троянской эпохе. Ниже, под фундаментом храма, оказались руины странного дома, чрезвычайно древнего. Он состоял из восьми или девяти комнат и казался каким-то лабиринтом. Понять его происхождение и назначение было чрезвычайно трудно. Бережно его сохранив, Шлиман продолжал копать дальше. И вот, наконец, под многокомнатным домом он нашел стены, которые искал. Они носили следы страшного пожара.
Это уже могло служить серьезнейшим вещественным доказательством. Ведь Троя, воспетая Гомером, Троя эпохи Приама, погибла в огне!
Как одержимый Шлиман работал с утра до ночи. Он увеличил число рабочих и начал копать сразу в нескольких местах. Софья, все больше увлекаясь, помогала ему. Уже без гримасы принуждения читала она на ночь гомеровы гекзаметры. Шлиман помечал на своих письмах рядом с датой уже не «холм Гиссарлык», уже даже не «Троя», а прямо «Пергам Приама».[66]
Каждый день приносил открытия. В одном из домов были найдены гигантские глиняные сосуды — «пифосы». Любой из них легко мог вместить нескольких людей, стоящих во весь рост. Эти пифосы, вероятно, были хранилищами для зерна, масла, вина. Шлиман высказал предположение, что здесь находился дом виноторговца.
Еще поразительней были находки, начавшиеся с середины марта в южной траншее. На тридцатифутовой глубине в «горелом» слое открылась наклонная дорога, выложенная гладкими каменными плитами. На ней еще сохранились колеи, выбитые колесами. Если дорога, значит, она куда-то ведет! Шлиман бросил сюда сотню рабочих и принялся в бешеном темпе откапывать ее. Вскоре дорога привела к мощным, двойным воротам. Ворота были в стене, рядом с Большой башней.
