Юрий повел их странной дорогой: мимо лавок старьевщиков, через пользующиеся дурной славной кварталы любителей вдыхать дым сладкой травы. Дважды им пришлось на виду у всех перелезать через высокие заборы. Они со двора зашли в лавку, торгующую конской упряжью, оставив хозяина стоять истуканом с разинутым ртом, из которого так и не успел вылететь вопрос. Вышли через главный вход, оказавшись на довольно оживленной улице. Хан сообразил, что они следуют в сторону Северных ворот, параллельно улице Ханской охоты, на которой стоял его дом.
Юрий быстро шагал впереди, сжав зубы. Лицо его превратилось в маску. Приотстав на пару шагов, его спутники еле успевали за ним. Странное дело, их не обгоняли ни экипажи, впрочем, редкие здесь, ни конные верхами. Внезапно вокруг раздались испуганные голоса. Прохожие задирали головы, то же сделал и слуга хана.
Над крышами висели, усердно работая прозрачными перепончатыми крыльями, существа с рыбьими телами, заканчивающимися омерзительными голыми хвостами. В головной части блестели, словно металл, три огромных зуба.
— Вилькиры! Спасаемся! — воскликнул слуга.
— Вижу. Справлюсь, — сквозь стиснутые зубы отозвался Юрий.
Прохожие проворно ныряли в лавки, а то и просто в открытые двери ближайших домов, и только что многолюдная улица в мгновение ока опустела. Возница повозки, стоявшей около одного из домов, заметался, ища укрытия, потом запрыгнул в повозку и укрылся с головой толстым кожаным пологом. А вилькиры тем временем перестроились тройками и нависли над самыми головами. Словно по команде они разом спикировали вниз.
Юрий властно повел рукой, и хищная стая внезапно изменила направление полета и с хрустом врезалась в несчастную лошадь, ломая блестящие крылья. Из многочисленных ран брызнула кровь, и невинное животное рухнуло наземь, дергая ногами. Возница высунулся из-под полога и через секунду бросился наутек с криком ужаса.
Не сбавляя шага, беглецы направились к Северным воротам. Странное дело, но толпы, высыпавшиеся на улицу, когда опасность миновала, как будто не замечали идущую им навстречу прямо посреди мостовой троицу. Повсюду слышались лишь ругательства в адрес жестоких ильханов.
У самых городских ворот собралась куча зевак с примкнувшими к ним стражниками. Зрелище, действительно, было необычным. Прямо из земли вырывалось призрачное бледно-голубое пламя высотой в рост человека, а подле него, скорчившись, валялся мужчина и протяжно, нудно выл на одной ноте.
