— Вы племянница леди Эмили, она говорила мне о вашем приезде, но я слышал, она отправила телеграмму, чтобы вы задержались в Лондоне.
— Да, я знаю теперь, но я ее не получила. Я…
— Хочешь, мы тебя подвезем, Грег? — прервал ее Стрэттон.
Суперинтендант полиции взглянул на него с удивлением.
— Ты спешишь? — спросил он.
— Не особенно, а вот мисс Кэрил, видимо, голодна. Ее самолет опоздал. Куда тебя подвезти?
— Туда же, куда и мисс Кэрил, на Фламинго.
— О, что-нибудь выяснили?
— Не много, — признался суперинтендант, влезая на заднее сиденье. Он дал распоряжение своему шоферу и, откинувшись на спинку, велел Стрэттону ехать не быстрее пятидесяти миль в час.
— У меня нервы не выдерживают. Только показалось, что наступила некоторая передышка от всего этого, а вот опять все начинается, я ужасно устал. Старик Джеймс рвет и мечет. Я никогда не видел его в таком состоянии. Он мне чуть голову не оторвал утром, когда я сделал невинное замечание о погоде.
— Где это было? — спросил Дру, запуская двигатель.
— В лаборатории. Они исследуют ту диванную подушку.
— Есть результаты?
— На ней, естественно, кровь Элис. Или такая же группа крови. А чья же еще? Ну, все-таки надо было убедиться. Хотя странно.
Он надвинул шляпу себе на нос и закрыл глаза. Виктория повернулась на сиденье, чтобы лучше его видеть. Почувствовав ее движение, он вновь открыл глаза и сказал:
— Извините, что говорю о делах. Но боюсь, что вам многое придется стерпеть в связи с убийством. Вообще-то, трудно выбрать менее подходящее для приезда время. Я бы вам посоветовал от души: разворачивайтесь и уезжайте, но вряд ли вы меня послушаете.
— Я не уеду, — решительно заявила Виктория.
— Почему же? — спросил Дру.
Виктория посмотрела на него, внезапно поняв, что в его неприязни много личного, а не просто раздражение или проявление дурного характера. Она холодно ответила:
— Мне кажется, это очевидно. Если моей тете и прежде нужна была моя помощь, то сейчас она нуждается в ней еще больше.
Она посмотрела на Дру с не меньшей враждебностью, чем с его стороны, и намеренно повернулась к нему спиной, рассматривая пейзаж за окном.
Дорога делала поворот и шла, перемежая обжигаемые солнцем пространства и редкие тени, потом резко поднималась на гребень высокого откоса. И вот внизу под ними, у подножия откоса, расстелилась великая расщелина — долина Рифт, словно карта, нарисованная на пожелтевшем пергаменте. Необозримая золотая долина с выгоревшей от солнца травой; кое-где виднелись пятна кустарников и терновника; по ней проходили высохшие овраги, ограниченные слева и справа двумя громадными барьерами — горами Кинангор и May с застывшими извержениями лавы, зевающим кратером Лонгонот, стоявшим часовым у входа в долину.
