«Ничего не изменилось!» — подумала Виктория. Но в глубине души она знала, что это не так. Горстка прошедших лет, может, и не сказалась на самой долине Рифт, но все остальное подверглось изменениям. Глядя на это величественное зрелище, девушка в отчаянии почувствовала, что ее глаза наполняются слезами.
У подножия откоса дорога больше не изгибалась. Закончились заросли кедра и диких оливковых деревьев по обочине, машина легко мчалась со скоростью девяносто миль в час по длинной прямой ленте гудронированного шоссе из термакадама, построенного итальянскими военнопленными в военное время, и вскоре перед ними засверкала поверхность озера Найваша.
— Позволь предложить тебе снизить скорость до шестидесяти миль, прежде чем мы начнем поворачивать. Мне бы не хотелось, чтобы в нашей округе за эти сутки состоялись вторые похороны, — прервал затянувшееся молчание Гилберт — Кроме того, я не жажду встретить похоронную процессию.
Дру убрал ногу с акселератора, и машина пошла медленнее, съехав с главной трассы на самодельную земляную дорогу. Виктория спросила охрипшим голосом:
— Когда похороны?
— В одиннадцать часов. Разве Дру не сказал? Поэтому никто из них не смог вас встретить. Но теперь они уже должны были вернуться домой. Сколько лет вы не виделись с тетей?
— Шесть лет.
— Тогда, боюсь, вы заметите в ней перемены. Эти события сильно ее потрясли. Она всегда казалась мне частью кенийского пейзажа — вечная, не поддающаяся времени. Но внезапно она превратилась в старую леди. Будто покосился межевой знак у дороги. Бедная старая Эм!
— Не понимаю, почему ты не можешь оставить ее в покое хотя бы сегодня, — сказал недовольно Стрэттон — Мог бы пощадить их в день похорон. Им и так придется несладко, когда… Впрочем, это не мое дело.
— Правильно, не твое, — безмятежно согласился Гилберт — И за это ты должен быть благодарен. Задавать вопросы личного характера, да еще по случаю убийства, близким друзьям — не слишком приятная миссия. Уверяю тебя. Но теперь, когда мы точно знаем, чья кровь на подушке, у нас открывается новая возможность расследования. Это странный нюанс в деле — подушка. Почему она там находилась?
Дру сказал:
— Никто не слышал крика Элис, а она, видимо, кричала. Может быть, потому, что Эмили играла на рояле и шум из сада не был слышен, а могут быть и другие причины.
— Думаешь, ей закрыли рот подушкой! Маловероятно. Было бы слишком трудно затыкать подушкой рот, ведь женщина сопротивлялась, и одновременно наносить ей удары пангой. Если только убивали двое. Но мне почему-то так не кажется. Меня не покидает мысль, что подушка могла бы мне многое рассказать, если б я не был настолько глуп, чтобы понять улики. А я не вижу связи.
