— Возможно, я еще зайду к ней.
— Что? О, Всевышний, помилуй! — закатил глаза граф и рухнул в кресло. — Что опять стряслось?
— Граф Ферна сказал, что утром мы уезжаем.
— И что?! Вполне естественно и понятно. Всем! Впрочем, не тебе. Ты же не знаешь, что жена следует за мужем, а дочь уважает отца!
— Мне как раз понятно, что как жена я должна прийти в дом мужа, но не на следующий день после венчания.
— Почему нет? Лорд торопится увидеться с тобой.
— А ты не против?
— А я не против! — рявкнул Тьерри и налив себе вина из кувшина, выпил кубок залпом — на трезвую голову разговаривать с Дианой очень трудно. — С чего мне быть против? Ты перешла все границы. О ваших отношениях с Уиллисом судачат в каждом кабаке. Хочешь, чтобы слухи дошли до лорда? Хочешь позора мне и себе? Ты понятия не имеешь как к таким вещам относятся мужчины. Быстрый отъезд спасает тебя от неприятностей в браке.
— От чего еще меня спасает этот брак? Почему ты ничего мне не говорил ни о лорде Монтрей, ни о моей помолвке с ним, ни о землях, что отписаны мне в приданное? Почему я узнаю это все от чужих людей?
— Земли? Хм. Право, доченька, я и сам не в курсе о чем речь, — смутился Тьерри.
— Ты хочешь сказать, что не знаешь, что досталось моему мужу по брачному контракту?
Невероятно! Что происходит?
— Правду сказать, контракт был заключен еще перед помолвкой. Я убей не помню, о чем там шла речь. Но документы составлены в твою пользу, это точно.
— А земли? Что за земли, где?
— Хм! Да не помню я! Они принадлежали тебя с рождения!
— Но как ты можешь не знать или забыть то, что принадлежит твоей дочери?!
Тьерри открыл рот, чтобы возразить и закрыл. Вздохнул и вновь налил себе вина. Рука с кубком замерла на полпути ко рту.
Дочь.
Вправду сказать, Господь послал ему лишь одного ребенка и его зовут Адель.
Восемнадцать лет назад
Он понимал, что умирает. Медленно, страдая каждой клеточкой истерзанного тела, не то, что его товарищи, погибшие легко и просто, как подобает наемникам. Все, весь их отряд лег у стен Каплана, а он выжил. Получил множество ран, ударов мечей и все же выжил. Один сердобольный монах подобрал его и принес в свою келью, видно чтобы отомстить за нападение, продлив дни жизни в мучениях.
Валье Тьерри не мог спать — не давала боль.
Валье не мог есть — не было сил. Не мог пить — каждый глоток обжигал нутро, как яд. Он лежал и сох, покрываясь гноем, что разъедал его раны, болью отдавая в мозг и, молил об одном — о смерти. Но брат Форте молил о его здравии и видно сталкиваясь, эти молитвы уходили в никуда и, Валье не поправлялся, но и не умирал.
