из шелковой нити. Тебе нужно мазать это на ночь, пока не затянется рана.
— Так ты не только врач, но и знахарь? Храни меня, Боже.
— Одного моего приятеля ранило стрелой меньшего размера, но у него началась гангрена руки, и он окочурился, — встрял какой-то завсегдатай.
— Чудес не бывает, это наука. Здесь надо было лишь зашить как следует. Рана чистая и заживет недели за три, — пояснил лекарь. — Ты, друг, здорово поставил на место этого безмозглого солдафона. А рана твоя не воспалится, хотя до ночи у тебя будет жар, а потом ты вернешься к делу и будешь дальше выносить свои приговоры.
— Я никогда не даю им спуску, — ответил пострадавший с благодарным жестом. — Это моя работа. Судья для блудниц в Севилье, назначен властями, есть документ с печатями. А сейчас вина для всех!
Фарфан и Яго помогли судье подняться, следя за тем, как розовеет его лицо, высыхает пот и возвращается блеск раскосых глаз.
— Сколько я тебе должен за лечение? — спросил тот, вспомнив о деньгах.
— Ты мой первый пациент здесь. Мы будем в расчете, если ты просто поможешь мне найти какое-нибудь подходящее жилье в этом квартале, где я мог бы с завтрашнего дня начать прием.
Судья был несколько удивлен такой любезностью.
— Прими мою благодарность и разреши представиться, — сказал он. — Мое имя Себастьян Ортега, хотя все меня зовут Ортегилья Переметный, потому что отец мой был отрекшимся от своей веры мавром, он верил в Христа и был верен королю.
Я улаживаю не только споры между шлюхами, но и мелкие тяжбы между нашими и маврами на границе. По всем этим делам отчитываюсь перед старшим альгвасилом, работой своей доволен, она нелегкая, потому что достается и от мавров за то, что служу, и от старых христиан за своих предков. А ты какими судьбами здесь оказался, лекарь?
— Мы только вчера прибыли в Севилью, хотим открыть здесь лечебницу и аптеку. Зовут меня Яго Фортун. Это мой помощник и друг Эрнандо Фарфан, он настоящий мастер по части приготовления трав и кожных мазей, кроме того, всегда готов выдать сотню изречений из Гиппократа, большого авторитета во врачебном искусстве.
— Ну, вот вам и скажу по случаю, — промолвил слуга. — Ars longa domini mei Jacobi, vita brevis, что означает: жизнь коротка, а наука моего господина Яго необъятна. — И все заулыбались.
— Сдаюсь перед очевидным: твое лечение — лучшая рекомендация, — сказал судья. — Ученый врач Яго, с такими умелыми руками, латинскими титулами и знаниями ты достоин жить в сообществе медиков Эль-Сальвадора, но для начала вы оба воспользуетесь моим гостеприимством. Городской совет выделил мне целый дом с конюшней, помещений хватает. Следуйте за мной, только прошу, не напугайте мою жену. Когда-то она подрабатывала кое-чем, но теперь самая добродетельная из женщин.
