— Подойди сюда, — сурово бросил Сигурд пленнице. — На нового хозяина посмотришь.
— У меня нет хозяина, — гордо ответила Гореслава.
— Слушай меня и запоминай. Ты у меня на корабле, а не в своём поселении. Ты была моей пленницей, а теперь — Гаральда. Делай то, что тебе он прикажет, — свей указал на одного из гребцов. — А теперь прочь с дороги и не мешайся под ногами.
Наумовна снова присела у мачты и кусала губы. Быть пленницей Рыжебородого — беда, а Гаральда — полбеды, но кто знает, может, этот свей будет вовсе не так добр, как сейчас. Нет горше талана, чем в полон попасть. Вот и сбудется с ней то, что случилось с Миланьей.
Незаметно к ей подошёл Эрик, сел рядом. В походы его раньше не брали, а теперь, упросив старого Гюльви, которого уважал Сигурд, готовил и стирал для других.
— Ты не бойся, Гаральд добрый, — сказал он, похлопав её по руке — И Гевьюн тоже, а Эймунда со всеми ласкова.
— Но в неволе мне жить придётся.
— Поживёшь год, другой — привыкнешь, из Сигунвейна уезжать не захочешь.
— Убегу я от него.
— Со снеккара-то? До земли не убежать тебе. И про побег говори потише, а то в трюме запрут; Сигурд и то уж слишком балует тебя. Прежних пленниц и кормили хуже, и по кораблю гулять не пускали. Приглянулась ты ему, не ради денег выкрал тебя. А теперь он гневается, потому что выпустил птичку из силка.
Мальчишка вдруг вскочил, побежал по мокрым доскам, поскользнулся, и под громкий хохот, получил от одного из гребцов подзатыльник за неуклюжесть.
Сигунвейн Гореслава увидела на рассвете. Её разбудил Эрик, велел на палубу подняться.
Солнце бледно-золотое вставало над водой по левому борту, лениво, не торопясь; бескрайнее Нево ещё дремало; мелкой рябью гулял по нему ветер. Впереди чернел скалистый берег с высокими соснами, издали напоминавшими чудовищ.
Бьёрн умелой рукой правил к берегу; казалось, что снеккар плывёт над водой, словно птица. Гребцы дружно налегали на вёсла; плеск воды терялся где-то среди окружающего безмолвия.
Гаральд в сером опле стоял на носу, вглядываясь в знакомые очертания берега. Его тёмно — русые волосы, связанные сзади узлом, казались бронзовыми в золотом свете восходящего солнца.
Наумовна остановилась у свёрнутого паруса, с недоумением посматривая на суровую фигуру на носу.
Эрик, пригрозив ей пальцем, подбежал к Гаральду, нашептал ему что-то на ухо. Свей обернулся, отыскал глазами девку, сказал: "Подойди". Ног под собой не чуя, подошла к нему Гореслава, остановилась в двух шагах, глаза потупила.
