Подарок, или Времена не выбирают - Юханан Магрибский

Я глянул на часы: без четверти три, — и снова позвонил. На этот раз дверь всё же отворилась:

— Здорово, Лёх! — чуть более весело, чем следовало, приветствовал я друга.

— Здравствуй, — вяло отозвался он, и посторонился, пропуская внутрь квартиры.

Я захлопнул дверь, скинул куртку и туфли, только после этого рассмотрел его получше. Одет он был дорого и даже торжественно, но неопрятно: светло-зелёная рубашка помята, тщательно подобранный к ней галстук ослаб и выбился из-под белоснежного жилета, в довершении всего вместо пиджака Лёха накинул халат. Словом, выглядел он так, будто сегодня не середина ноября, а ровнёхонько первое января. Растрёпанные волосы и насупленный вид довершали ощущение утра после праздника.

— Ты спал что ли при полном параде? Или пил один втихомолку?

— Ах, если бы тому виной одно вино, ах если б так… — нараспев прочёл он. — Ты тапки надевай. Тут сквозняки, — добавил он мрачно.

Я спорить не стал и обулся, сам хозяин тоже был в тёплых и изрядно обтрёпанных тапках.

— Знаешь, Лёх… ну, ты знаешь, я говорил, что у меня мобила сломалась, я её в ремонт отнёс, так представляешь, — я запнулся, хотя эти слова я заготовил, ещё входя в подъезд. — Так вот, говорю, представляешь, чуть твою днюху не проворонил: у меня же всё там записано, без телефона как без рук. Сегодня из ремонта забрал, а он брям… напомнил…

Было стыдно. Какая мобила, что я несу? Забыл про день рождения ближайшего друга — так это ещё полбеды. Больше всего мучило, что на мою собственную днюху почти год назад Лёха подготовил целое нескончаемое действо на весь день и на полночи, чего стоили одни только гонки по ночному городу… Короче, стыдно мне было и за себя, и за ту бутылку коньяка, которую я в спешке купил утром.

— Так что вот, принёс тебе в подарок себя и коньяк, чтоб было что и с кем пить, — пошутил неловко, от этого на душе стало ещё тоскливей.

Лёха молча расставлял на столе бокалы, недоеденные закуски, половину торта и прочую снедь. Праздник был вчера.

— Лёх, я…

Он, кажется, понял, но только веско и коротко посоветовал:

— Забудь.

— Ей-богу, стыдно, Лёх. Ты прости… я…

Он открыл коньяк, плеснул в рюмки, отпил. Только после посмотрел на меня исподлобья тёмными немигающими глазами, и повторил:

— Забудь.

Тогда уже выпил я. Порою находило на Лёху такое мрачное, беспросветное настроение. Тогда он много пил, а слова ронял редко и зло.

— Рассказывай, что стряслось?

Он долго молчал. Потом махнул рукой:

— Как сам думаешь, Дим? Светлана.